Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки

Пан Смрж расскажет вам массу интересного о кактусах; но держу пари, что здесь вы не найдете описания одной прелюбопытной ботанической семейки, а именно семейства кактусятников, иначе — любителей кактусов. И толстая «Monographia Cactacearum» Карла Шумана[113] ни словом о них не обмолвилась; по-видимому, это область, слабо разработанная наукой. Насколько я мог заметить, ведя наблюдения в наших климатических условиях, любители кактусов в большинстве мужчины; они составляют свои собрания кактусов так, как другие мужчины собирают оружие — мечи, стрелы, копья, аркебузы, алебарды, дротики и тесаки. Страсть к кактусам, я бы сказал, это страсть воинственная и потому по преимуществу мужская. Потому и говорят, что кактус «вооружен» колючками и крючочками, и чем больше их у него, тем он прекраснее. Коллекция кактусов — это что-то вроде собрания воинских трофеев. Это дело для мужчины.

Второй почти всеобщей чертой истинных любителей кактусов является то, что в подавляющем большинстве они вербуются из среды людей не очень обеспеченных. Публика побогаче больше любит всякие там пальмы и кливии, азалии, филиреи, орхидеи и ананасы — во-первых, по той простой причине, что у них есть где их ставить, а во-вторых, надо сказать, что кактус раскрывает свою красоту лишь перед тем, кто находится с ним в тесном и трогательном контакте. Истинный любитель кактусов располагает всего одним подоконником или столиком; это и есть его сад. Но именно ограниченность места позволяет ему буквально совать нос в колючки и бородавки своих щетинистых подопечных, чинно сидящих на миниатюрных горшочках. На одном квадратном метре любитель кактусов может вырастить райские кущи. Нынешняя страсть к кактусам — показатель социального климата: это великая любовь к природе, втиснутая в минимальное пространство.

Третий характерный признак истинных любителей кактусов — анахоретство. До сих пор не выяснено, правда ли, что выращиванию кактусов отдаются люди от природы замкнутые, или же эта черта возникает в силу своеобразной акклиматизации; короче, истинный любитель кактусов выглядит таким колючим, что об него можно уколоться; его не волнует ни политика, ни футбол, ни прочие светские суетности; но стоит ему встретиться с другим таким же любителем — и вы только послушайте, сколько он всего знает и на каком профессиональном уровне ведет разговор!

Истинный любитель кактусов обожает латинские термины, он не просто любитель, он посвященный. Выращивать кактусы хотя и легче, чем возделывать цветную капусту, но это дело со своими учеными названиями и лабораторной чистотой больше напоминает науку. Истинное кактусоводство относится не только к области садоводства, но и к области коллекционирования: подоконник любителя кактусов — готовая коллекция. Я знаю собрание одного скромного любителя; кактусочки у него небольшие, с трудом выпестованные из дешевых деток, но налитые соком, ощетинившиеся колючками, блестящие от полноты сил. У него есть и мителла, называемая кое-где епископской камилавкой, и белоголовый гномик De Laetii, и маммиллярия с тугими сосочками, и царица ночи, и цереусы, голубые, как только что сорванные сливы, и эхиноцереусы, с колючками, толстыми, как когти, и острыми, как меланезийские стрелы, — редчайшие экземпляры, радость поглядеть. Чудо, где все это смог раздобыть скромный собиратель, и еще большее чудо, как он сумел это на своем подоконнике столь совершенно вырастить. Это чудо любви, ибо почти все чудеса в сей юдоли слез рождаются и творятся из любви. Маленькое собраньице расскажет вам о радостях выращивания кактусов больше, чем все оранжереи импортеров.

1929

Об особых винах[114]

Когда-то я мечтал перепробовать в течение своей жизни все вина, какие у нас здесь есть, так же как мечтал увидеть все страны, сколько их ни на есть на земле. Ни то, ни другое желание у меня, конечно, полностью до сих пор не сбылось; но с тех пор, как я познакомился со специальной терминологией характеристик вина, я испытываю искушение даже придумывать новые сорта вин.

Дело в том, что специалисты в области виноделия говорят о винах как о живых существах, даже прямо как о людях, так что маленько забираются в мою епархию: ведь человеческие свойства и достоинства и есть предмет писательского интереса. Так, крупные светила могут говорить о винах своеобразных и винах элегантных; им знакомы вина высокие и энергичные или вина мягкие, полные, богатые. Это вино послабей, зато оно элегантно и мило, другое простое, но с живинкой и приятное; третье же теплое и мягкое, четвертое — гармоничное, это в теле, то бархатистое, а есть еще круглые и резкие; бывают вина в лучшем возрасте и молодые, и такие, что уже перешагнули свою вершину, и т. д.