Чарующая бесполезность

— На игру мы встречались может быть два, три раза в месяц. Люди состоятельные, интеллигентные и солидные. Ставки были достаточно высоки. Я не то чтобы трус, но как уже говорил, меня всегда что-то останавливало, я не играл бездумно и если проигрывал, то заканчивал игру и уходил из-за стола. Другие мои товарищи были не такими, некоторые спускали за ветер огромные суммы. Иногда игра затягивалась до самого утра. Глупую и легкомысленную молодёжь не приглашали, они не умели себя контролировать, а остальные знали друг друга, но не дружили. Вообще, зачастую не знали кто какую профессию, должность имеет, интерес составляли лишь карты и игра. В наш круг трудно было появиться постороннему, новички появлялись только по рекомендации кого-то из игроков. Так вот одного такого привёл я. Мы познакомились случайно на какой-то выставке, кажется японского искусства и подружились. Я увлекался бонсай, и он имел такое же хобби. Мы обменивались опытом, иногда из Японии он привозил новые идеи. Его имя Родион, кажется он работал японском то ли консульстве, то ли в какой-то автомобильной компании здесь в Санкт-Петербурге. Я точно не знаю.

— Почему вы говорите об этом человеке в прошедшем времени?

— Я потерял его из виду и не знаю где он сейчас и что с ним. Но тогда, в связи с ним, случилась одна неприятная история. Я как-то пригласил его в нашу компанию и представил другим приятелям. Постепенно Родион стал вхож в этот круг. Встречались мы в основном в доме у Сатырова, иногда в городе на квартире Троепольского. Это потом, я прочитал в газетах, что его обвиняли то ли в коррупции, то ли мошенничестве, то ли во взятке, но он спешно покинул Россию. Нечто подобное произошло с Ашкенази и он укатил в Израиль. В тот день мне не везло, что случалось довольно редко, я разозлился и решил прекратить игру пока раздражение не заставило меня снова сесть за стол и снова включиться в процесс. В доме Сатырова никого кроме нас не было. Отар старался чтобы ни жена, ни прислуга не встречались с гостями даже случайно, потому что иногда приезжали люди очень видные и известные, и которым огласка была совершенно ни к чему. Я сбросил карты, вышел на кухню и приготовил кофе. Сколько времени я отсутствовал даже не помню, а когда вернулся в комнату, то застал такую нелицеприятную картину— Родион сначала умолял присутствующих дать ему возможность отыграться, потом внезапно упал на колени и начал рыдать. Кто-то призвал его к благоразумию, попытался поднять, все как-то стушевались, почувствовали себя неловко, игра скомкалась, и все засобирались по домам. А Родион продолжал умолять, приговаривать что-то про сестру, что нужны деньги, что он не может вернуться ни с чем. Уже в холле, когда толклись у вешалки, одевая куртки и плащи, парень сказал внятно и без истерического надрыва, что-то вроде того, что теперь я буду для вас Пиковым валетом не по закону, а по справедливости. Никто даже внимания на это не обратил, думали, что у парня крыша поехала от отчаяния, а я понял, что Родион не шутит. Как я уже говорил, мы интересовались японским искусством и не только прикладным. В переводе Григория Чхартишвили в одном издательстве были выпущены неизвестные ранее японские авторы Юкио Миосима, Кэндзи Маруяма, Ясуси Иноуэ и другие. Нас с Родионом объединяла эта тема и даже, как-то мы попали на книжную выставку, где проходила встреча с этим переводчиком. Это потом я узнал, что Чхартишвили и есть Борис Акунин, который блистательно написал целую серию про Эраста Фандорина. Потом я очень увлёкся этим литератором и читал почти все его новинки. Так вот у него есть книга «Пиковый валет» про банду нахальных мошенников, там одна глава так и называется «По закону или по справедливости!

— Я что-то не понял, при чём здесь это?