Час игривых бесов

Он, Димка!

– Ди-им... – просопела она сквозь мгновенно нахлынувшие слезы, глядя на него испуганно, робко, а он вдруг сграбастал ее своими длинными ручищами и прижал к себе, приподняв над землей.

Раечка громко всхлипнула, обняла его за шею, уткнулась в овчинный воротник его кожаной куртки – и перестала дышать от счастья.

– Ох, Раисенок ты мой, – бормотал Димка. Уху, в которое утыкались его горячие губы, было влажно и щекотно, но Раечка и подумать не могла о том, чтобы отстраниться. – Если бы ты только знала, что со мной было!

– Что, что? – шептала Раечка, согревая дыханием его воротник и дивясь странному запаху, который от него исходил. Пахло почему-то не овчиной, не мехом, а... ананасом! Наверное, у Димки новый парфюм. Запах ананаса на морозе – ну это что-то, гораздо приятней, чем какой-нибудь несчастный «Фаренгейт» или даже «Хьюго Босс».

– Если бы ты только знала! – снова и снова твердил Димка, а Раечка вдруг вспомнила, на чем они расстались. Он говорил, что должен кого-то убить...

Она рванулась что было сил, так, что Димка не удержал ее и почти уронил. Раечка кое-как устояла на ногах:

– Дим! Ты говорил, что должен был кого-то убить! Это правда, или ты нарочно так сказал, чтобы я помучилась?

Она чуть не разревелась при этих последних словах – так жалко себя стало, так живо вспомнились все мучения, которые она по милости этого парня претерпела.

– Раисенок, подожди, ты что? – пробормотал Дима, хватая ее за руку и притягивая снова к себе, словно она пыталась убежать. – Ну ты что? Не бросай меня, не уходи. Мне тогда только умереть останется, если ты меня бросишь! Не бойся, я никого не убил, это меня чуть не убили. В меня стреляли... я даже не знаю, кто!

– Стреляли?! Как это? Где? – еле выговорила Раечка похолодевшими губами.

– Ой, не спрашивай! – Димка махнул рукой, и что-то легонько звякнуло на его запястье. – Ладно, не переживай ты так. Теперь я умней буду. Я больше к этим сволочам не сунусь никогда. – Он погрозил кулаком в пространство, причем на его запястье снова что-то зазвенело.

Раечка невольно посмотрела на руку Димы.

– Новые часы? – спросила она с любопытством.

– Да так, ерунда, я их нашел, – небрежно сказал Дима.

Раечка пригляделась. «Ориент» – хорошие японские часы, не больно дорогие, это вам не «Консул» и не «Ролекс», конечно, но и далеко не какая-нибудь дешевка. И циферблат у этого «Ориента» такой интересный, такой красивый! Загадочные какие-то часики, интересные. Можно себе представить, как переживал тот, кто их потерял!

– Вообще, это не очень хорошая примета – чужие вещи на себя надевать, – пробормотала Раечка, отчего-то почувствовав укол ревности. Она столько раз мечтала подарить Димке хорошие часы! Надо было, дуре, поменьше мечтать. Дарить надо было! А теперь он носит чьи-то чужие часы! И еще гордится этим! – Столько чужих проблем можно на себя нацепить с чужой, найденной вещи...

– Да ладно, какие у него там проблемы были, – небрежно усмехнулся Димка, – у этого красавчика, которого... – Он запнулся было, но тут же договорил: – Который их потерял.

– Откуда ты знаешь, что он был красавчик? – почему-то насторожилась Раечка.

– Ну откуда? Потому что часы красивые, – терпеливо, как малому ребенку, сказал Дима. – Наверное, человек с хорошим вкусом их носил, а значит, и выглядел хорошо. Да ладно, Раисенок, о чем мы говорим? Я же с тобой попрощаться пришел.

У Раечки подогнулись ноги, и она еще крепче вцепилась в Димину руку с мягко поблескивающим на ней «Ориентом».

– Как – прощаться?!

– Да так, очень просто. Я уезжаю. Мне деньги надо искать, понимаешь? Ты мне не веришь, думаешь, я ботало какое-то, а мне эти тридцать тысяч очень нужны – для дела, а не в казино их спустить. Помнишь, я тебе говорил про мужика, который обещал меня в бизнес взять, если я рассчитаюсь с долгом? Ну, так ты знаешь, какой у него бизнес? Подпольное производство феромонов!

– Феромонов? – растерянно повторила Раечка. – Это что, наркотик такой – феромоны?

– Ты что, глупышка? – ласково усмехнулся Димка, и у Раечки сладко сжалось сердце: она и не представляла, что это так замечательно, когда любимый называет тебя глупышкой! Это такое счастье, оказывается! Самый лучший, самый нежный комплимент!

– Это не наркотики, – продолжил Димка. – Это... это аромат любви. Вернее, влечения. Если женские феромоны подмешать в духи, мужики проходу не дадут женщине, которая ими надушена, даже если она будет страшила, страшная, как...

Он скользнул взглядом по Раечке, и у той вдруг упало сердце: показалось, Дима сейчас скажет: «Даже если она будет страшная, как ты, толстый, коротконогий недомерок с жутким шнобелем вместо носа!»