Час Самайна

Он все-таки молодец — умеет поговорить! Долго гуляли, пока не настало время расходиться. Наконец расстались и мы, довольные друг другом. 

На следующее утро, как только все собрались, начали тан­цевать. Меня пригласил солдат, который был самым инте­ресным, но, конечно, после Сережи. Я решила воспользоваться случаем и испытать Сережу. Ему не пришлось танцевать, потому что он играл. Я сделала вид, что очень интересуюсь своим кавалером, завела оживленный разговор, а сама следила за Сережей. Я была удивлена, до чего он неопытен! Совершенно не умеет скрывать свои чувства. На его лице, кажется, мож­но было прочитать все мысли. 

Меня взял задор, страшно захотелось его поддразнить Конечно, мне это блестяще удалось, потому что солдат пошел меня провожать. Я позвала его к нам гулять. Он обещал прийти в следующее воскресенье, но обещания своего не ис­полнил. 

Жизнь моя опять потекла по-старому. По будням то шью, то брожу по лесу. По праздникам хожу в Палкино, там устра­иваются маленькие гулянья, приходят кавалеры. Несколько раз была в Галиче, но он утратил свою первоначальную пре­лесть и интерес. И я больше не намерена ходить туда. Дома лучше. Жду воскресенья, в Палкино опять будет веселье.

Почерк меняется, следует приписка:

Боже мой, неужели я была так наивна? Уже третий год шла кровопролитная война, медленно и неуклонно толкающая Россию в пропасть, а я в своем дневнике о ней ни разу не вспо­минаю. Сейчас читаешь воспоминания тех лет и кажется, что революционный Питер никого не мог оставить равно­душным, не отправить на ту или другую сторону баррикад будущей братоубийственной войны. А я хотела просто жить, радоваться, любить — может, это только я была такой несознательной? По малолетству и ветрености недопонима­ла этого? Но мои родные, знакомые, друзья... Неужели все они не замечали надвигающихся великих ПЕРЕМЕН? И когда они наступили, безропотно приняли их как само собой разуме­ющиеся...

Петроград. 1 августа 1917 года, вторник, 9 часов

Лето прошло, а я его и не видела. Так мало было отрадных дней. Только несколько деньков оставили у меня сильные, неиз­гладимые впечатления и светлые воспоминания. Правда, про­шлая неделя была такая бурная. От нас чуть не ушел отец, к приятельнице мамы Серафиме-Симе, но вовремя одумался. 

Эта семейная революция так повлияла на меня, что эти тяжелые воспоминания тревожат сладкие впечатления, под которыми я сейчас нахожусь.