Час урагана (СИ)

Потом она обнаружила, что лежит на диване, уткнувшись лицом в подушку, в комнате темно, и Жилин, видимо, давно ушел, а Света ходит по квартире. Слез больше не было, страшно хотелось спать, и Таня мгновенно заснула, ощущая на губах соленый привкус.

Во сне ей пришла в голову мысль, которую она помнила до того мгновения, когда открыла глаза. А потом забыла. Осталось только ощущение того, что мысль была важной и объясняла тайну деревянной ветки…

Глава седьмая

Похороны отложили — Таня считала, что кощунственно лишать Тамару Евсеевну возможности посмотреть на сына в последний раз. Жилин с ней согласился, хотя у него были другие соображения.

— Но слишком долго ждать тоже нельзя, — сказал он, встретившись с Таней в десять утра перед зданием прокуратуры. — Все это денег стоит, в моргах сейчас не очень-то одобряют, если… м-м… тело долго не забирают родственники.

— Долго — это сколько? — спросила Таня.

— Дней пять-шесть максимум.

— А потом? Их же не…

— Нет, конечно. Просто передают в анатомичку… извините.

Таня покачала головой. Ей действительно стало дурно, но вовсе не потому, что она представила Аркадия, лежащего на мраморном столе, и студентов-медиков, столпившихся вокруг. Пять дней. За пять дней нужно найти Тамару, и Таня представила себе, какой будет для нее эта встреча.

— Что вы собираетесь делать? — неожиданно спросил Жилин.

Таня знала, что собирается делать, но Жилину знать об этом было совсем ни к чему, и она ответила:

— Не знаю… Просто ждать… мучительно. Наверное, съезжу в Протвино, там живет подруга, мы с ней лет пять не виделись.

— Очень хорошо! — обрадовался следователь. Видимо, ему тоже было удобнее, чтобы Таня держалась от этого дела подальше. Когда все закончится, ей скажут. — Отлично. Но… вы вернетесь к вечеру?

— Конечно, — сказала Таня удивленно. — Я же ночую у Светы.

— Тогда… — Жилин помедлил, — вы не возражаете, если… Ну, мы могли бы поужинать в кафе…

Таня широко раскрыла глаза.

— А это можно? — сказала она. — Я имею в виду, что вы ведете дело, а я вроде как свидетель…

— Можно, — энергично сказал Жилин. — Если бы вы были подозреваемой, тогда да, конечно, но у вас алиби.

— Железное, — согласилась Таня и, помедлив, добавила: — Ну хорошо… Я вернусь из Протвино часов в шесть…

— Значит, в семь у памятника Пушкину, согласны?

Таня кивнула.

Попрощавшись, она направилась к метро, но, свернув за угол, остановилась и постояла несколько минут в раздумье, делая вид, что разглядывает телевизоры в витрине магазина. Она не умела думать на ходу. Чтобы принять решение, ей нужно было стоять или сидеть, или, того лучше, лежать калачиком. На ходу внимание рассеивалось, а мысли скакали. Ни в какое Протвино она не собиралась, никакой подруги у нее там отродясь не было, да и название городка пришло в голову случайно, по какой-то уже исчезнувшей ассоциации. Таня собиралась искать Тамару Евсеевну и намерена была использовать информацию, которой не стала делиться с Жилиным. Когда Тамара звонила в Тель-Авив, в трубке ясно слышались какие-то посторонние звуки, на которые Таня тогда не обратила внимания. Потом вспомнила, но не придала значения, а сегодня утром, поняла наконец, что эти звуки означали. Это было тарахтение мотора. Электрический движок. Однажды, несколько лет назад, когда у них с Аркашей все еще было хорошо и будущее представлялось в розовом свете, он позвал Таню на дачу. Это даже не дача была, а заброшенный лесной домик с небольшим участком, огороженным забором. Дача принадлежала, собственно, не Немировским, а их дальним родственникам Рощиным, троюродному дяде со стороны матери. Сам дядя с семьей еще в восемьдесят восьмом свалил в Штаты, но дачу оставил за собой и просил Тамару присматривать и наведываться туда хотя бы раз в году. То ли он думал, что не приживется в Америке и берег российскую недвижимость на черный день, то надеялся наезжать в Москву и жить на даче, не стесняя родственников… Как бы то ни было, Таня с Аркадием провели в пустом и гулком домике три замечательных дня и четыре изумительные ночи, домик стоял на отшибе, и здесь даже электричества не было — то есть, проводка, конечно, имела место, но где-то были нарушены контакты или какой-то провод просто сгнил за давностью… Но во дворе стоял старый движок, а в сарайчике Аркаша нашел бочку с мазутом, и они любили друг друга под тарахтение двигателя и при свете тусклой лампочки.

На даче был телефон и, если Тамара звонила в Израиль, то телефон работал. Номера Таня не знала и была уверена, что дядя Мотя ей не поможет — Немировские не афишировали то обстоятельство, что уехавшие в Америку Рощины оставили на их попечение свою недвижимость. Дорогу она помнила весьма приблизительно — ее вез и вел по лесной тропинке Аркаша, и смотрела она, конечно, на него, а не вокруг. Но какая-то интуитивная память должна была остаться, и, к тому же, все равно ей нужно что-то делать, не сидеть же до вечера у Светки, этак можно с ума сойти.