Час волка

Сэндлер собрался было ответить — несомненно, какой-нибудь плоской остротой, но тут его внимание было отвлечено рыжеволосой молодой женщиной, сидевшей рядом с ним. Они стали разговаривать, и Майкл услышал, как Сэндлер начал рассказывать что-то про Кению. Ну и скука же была убивать там кабана.

В этот момент дверь в зал открылась, вошел Эрих Блок, сопровождаемый шедшим сзади Бутцем. Тут же поднялся хор приветствий и аплодисментов, и один из гостей предложил тост за Блока. Полковник СС подхватил с одного из пронесенных мимо подносов бокал с вином, улыбнулся и выпил за свою долгую жизнь. Потом Майкл смотрел, как Блок, высокий, худой мужчина с худым лицом, одетый в парадную форму, увешанную наградами, обошел вокруг стола, останавливаясь, чтобы обменяться рукопожатиями и похлопать по плечу. За ним следовал Бутц, не в меру упитанная тень.

Блок подошел к стулу Чесны.

— А, моя дорогая! — сказал он и нагнулся, чтобы поцеловать ее в щеку. — Как ты себя чувствуешь? Прекрасно выглядишь! У тебя почти на выходе новый фильм, да?

Чесна сказала, что вот-вот выйдет.

— Это будет грандиозная вещь и даст всем патриотический подъем, верно? Конечно, так. — Взгляд его серых глаз — глаз ящерицы, подумал Майкл — нашел барона фон Фанге. — А, вот и счастливец! — Он подошел к Майклу, протянул ему руку, и Майкл встал, чтобы пожать ее. Бутц стоял позади Блока, рассматривая барона. — Фон Фанге, не так ли? — спросил Блок. Его рукопожатие было вялым, чуть брезгливым. У него был длинный узкий нос и заостренный подбородок. В коротко остриженных коричневых волосах были седые волоски на висках и спереди. — В прошлом году мне встречался какой-то фон Фанге. Это не из вашего семейства?

— Я бы не удивился. Мои отец и дяди путешествуют по всей Германии.

— Да, я встречался с кем-то из фон Фанге, — кивнул Блок. Он выпустил руку Майкла, после чего у того осталось ощущение, что он держал что-то жирное. У Блока были плохие зубы, все передние были уже из серебра. — Хотя и не могу вспомнить его имени. А как зовут вашего отца?

— Леопольд.

— Благородное имя! Нет, не могу припомнить. — Блок по-прежнему улыбался, но улыбка его была пустой. — А скажите-ка мне вот что: почему такой рослый молодой человек, как вы, не вступил в СС? При вашей родословной я бы с легкостью устроил вас на должность офицера по поручениям.

— Он разводит тюльпаны, — сказал Сэндлер. Произношение у него стало уже слегка нечетким, он протянул свой бокал, чтобы его опять наполнили.

— Семейство фон Фанге больше пятидесяти лет разводит тюльпаны, — пояснила более подробно Чесна, выдавая сведения, почерпнутые из списка немецких знатных семейств. — И, к тому же, они владеют отличными виноградниками и имеют право на собственную маркировку вин. Благодарю вас, что вы привлекли к этому внимание полковника Блока, Гарри.

— А, тюльпаны? — улыбка Блока стала чуть прохладнее. Майкл ощутил, что тот думал: должно быть, барон — размазня, для СС не подходит. — Ну, барон, вы, наверное, какой-то уникальный мужчина, если Чесна не смогла сдержаться. И это она хранила в тайне от своих друзей! Доверяй после этого актрисам, да? — Он нацелил свою серебряную улыбку на Чесну. — Мои лучшие пожелания вам обоим, — сказал он и направился поприветствовать кого-то слева от Майкла.

Майкл продолжил есть. Бутц покинул зал, и Майкл услышал, как кто-то спросил Блока про его нового адъютанта. — Он — нового образца, — сказал Блок, занимая место во главе стола. — Сделан из крупповской стали. У него в коленных чашечках пулеметы, а в заднице — гранатомет. — Раздался смех, Блок расплылся в улыбке. — Нет, до этого Бутц воевал против партизан во Франции. Я одолжил его моему другу, Харцеру. Бедняге взрывом оторвало башку, извините меня, дамы. Ну, как бы то ни было, пару недель назад я забрал его обратно к себе. — Он поднял наполненный вином бокал. — Тост. За Бримстонский клуб.

— Бримстонский клуб! — отозвалось эхом, и тост выпили.

Пирушка продолжалась, на столе появилась копченая семга, телячьи отбивные в коньяке, перепела, фаршированные сосисками, а затем богато украшенный торт и малина с охлажденным шампанским. Желудок у Майкла переполнился, хотя ел он с разбором; Чесна вообще едва ела, но большинство других наедались так, будто завтра должен был наступить Судный день. Майклу вспомнилось то далекое время, когда свирепели зимние ветры и мерзнущая стая собралась вокруг отрезанной ноги Франко.

Вся эта жирная, сальная еда не подходила к волчьей диете.

Когда обед завершился, были поданы коньяк и сигары. Большинство гостей покинуло стол, перекочевав в другие огромные комнаты с мраморными полами. Майкл рядом с Чесной стоял на длинном балконе с рюмкой теплого коньяка в руке и смотрел, как лучи прожекторов протыкали низкие тучи над Берлином. Чесна обвила его рукой и прильнула головой к его плечу, и они были одни. Он сказал нежным, воркующим голосом восхищенного любовника: — Какие у меня шансы проникнуть позднее внутрь?

— Что? — Она чуть не оттолкнула его.

— Проникнуть позднее сюда, — пояснил он. — Мне бы хотелось осмотреть номера Блока.