Час волка

— Никогда не знаешь, как люди отреагируют на подобное, — продолжал Сэндлер. — Для некоторых это бывает… ну… неприятно.

— Я возмущен и в негодовании! — сказал Майкл с притворным отвращением. — Стукнули среди ночи по голове, запихнули в багажник машины, затащили Бог знает куда, чтобы я проснулся затем в движущемся вагоне… И кто-то называет это всего лишь неприятным?

— Ну, о вкусах не спорят, так ведь? — Он опять засмеялся, но глаза его смотрели холодно. — О, а вот и Хьюго с нашим кофе!

В двери, которая, должно быть, вела в кухню, появился лакей — тот, что заходил к Майклу, — неся на подносе два маленьких серебряных кофейника и две чашки.

— Это — мой личный поезд, — сказал Сэндлер, пока Хьюго наливал им кофе. — Подарок от Рейха. Красивый, не правда ли?

Майкл огляделся. Он уже заметил, что здесь окна тоже закрыты металлическими щитами.

— Да, пожалуй. Но неужели вы испытываете отвращение к свету?

— Вовсе нет. Нам и в самом деле не помешала бы чуточка солнечного света, верно? Хьюго, откройте эти два.

Он показал на окна по обеим сторонам стола. Хьюго извлек из своего жилета ключ, вставил его в замок под окном и повернул. Раздался мягкий щелчок открывающегося замка, а затем Хьюго за ручку отодвинул железный щит. В окно хлынул рассвет. Хьюго отомкнул второе окно и точно так же за ручку открыл его, потом убрал ключ в карман и вернулся на кухню. Майкл отпил кофе, черный и без сахара, как просил, и стал смотреть в окно. Поезд шел через лес, резкий солнечный свет мелькал между деревьями.

— Вот, — сказал Сэндлер. — Так лучше, не правда ли? Это весьма интересный поезд, я думаю, вы тоже его оцените. Мой личный вагон в хвосте, сразу за тем, в котором вы проснулись. А между этим вагоном и паровозом есть еще три вагона. Чудесное достижение техники. Много ли вам известно о поездах?

— У меня есть некоторый опыт их использования.

— Что меня изумляет в поездах — это то, что внутри них можно создавать свой собственный мир. Например, этот поезд: любой, кто видит его снаружи, видит то, что кажется просто обычным грузовым составом с локомотивом, и ему обычно не приходит в голову взглянуть на него еще раз. Но внутри… о, тут мой мир, барон. Я люблю стук колес по рельсам и мощь локомотива. Это напоминает скачку внутри огромного прекрасного зверя. Разве вы не согласны?

— Да, я, пожалуй, согласился бы. — Майкл снова отпил кофе. — Я всегда представлял себе поезд неким большим зверем… ну… похожим на огромный стальной кулак.

— Правда? Это интересно. Да, я тоже могу такое представить.

Он кивнул. В его расслабленном добром выражении не произошло никакой перемены, не было ни малейшей реакции на фразу, подумал Майкл. Знает ли он что-нибудь о Стальном Кулаке или нет?

— Вы меня удивляете, барон, — сказал Сэндлер. — Я полагал, что вы будете… скажем… беспокойным. Но, вероятно, вы просто хороший актер. Да, я полагаю, что это скорее всего так. Ведь вы теперь так далеко от ваших садов с тюльпанами. Но, боюсь, живым вы этот поезд не покинете.

Майкл медленно поставил свою чашку с кофе на стол. Сэндлер внимательно наблюдал за ним, ожидая реакции: крика, возмущения, слез, мольбы. Майкл несколько секунд пристально смотрел на него, потом дотянулся до своего серебряного кофейника и налил еще кофе.

На лице Сэндлера промелькнуло беспокойство.

— Думаете, я шучу? Это далеко не шутка, мой друг. Я действительно собираюсь вас убить, и будет ли ваша смерть быстрой или медленной — зависит от вас.

Тональность перестука колес поезда внезапно изменилась. Майкл выглянул в окно. Они проезжали через мост, пересекавший широкую темно-зеленую реку. Его внимание привлекла изумившая его деталь ландшафта. Над деревьями виднелись башни и башенки большого сооружения, с расстояния, наверное, в полмили. На счет него сомнений быть не могло: это был «Рейхкронен».

— Да, это — гостиница, — сказал Сэндлер, правильно оценив реакцию барона. — Мы кружим последние три часа вокруг Берлина. И будем продолжать кружить, пока не окончится охота.

— Охота?

— Именно. — Улыбка вернулась к Сэндлеру; он опять был в своей тарелке. — Я собираюсь охотится на вас по всему поезду. Если вы сумеете добраться до локомотива и три раза потянуть за свисток прежде чем я вас поймаю, ваша смерть наступит быстро: от пули в мозг. Если, однако, я поймаю вас прежде, чем вы туда доберетесь, тогда… — он пожал плечами. — Выбор будет за охотником.

— Да вы сумасшедший!

— О, вот и эмоции! — Сэндлер захлопал в ладоши. — Давайте попробуем выдавить из вас немного чувств! Давайте же, вы что, не можете пролить немножко слез? Может, немного мольбы? Будет ли польза, если я скажу, что с последнего, на кого я здесь охотился, я снял кожу? Это был враг Гиммлера, поэтому кожу я отдал ему. Я полагаю, что он вставил ее в рамку.

Из кухни вышел Хьюго, прикатив тележку, на которой был их завтрак. Он поставил перед Сэндлером блюдо с мясом, затем перед Майклом поднос, на котором лежали три сырых яйца.

— Вы меня изумляете, барон! — сказал с ухмылкой охотник на крупную дичь. — Не знаю, как вас понимать!