Час возвращения

На Шумше скатились вешние воды. Забелели каменные наносы на излучинах, зазолотились пески по берегам. В селышке Залив, скрытом лесами, с утра начиналась работа «на науку». Сергей Сергеевич в стороне от тропы, вьющейся по лугам и лесам, на разном расстоянии разбрасывал пахучие ватные шарики. Хлопотунья Вика и деловитый Ромка вели по тропе зверят. Они должны были по запаху обнаружить шарики. С какого расстояния — как раз это и должно было показать остроту обоняния животных. Испытывали Альфу и Тайну. Собака, пожалуй, уступала волчице. Тайна, хотя и отвлекалась, была менее сосредоточена, но находила шарики резвее, да и обоняние у нее было острее. Правда, та и другая обнаруживали приманку не далее шестидесяти метров. А вот в другой паре отличался Тузик, лисица Рыжик уступала ему. Тузик, дворняга без роду и племени, обладал редкой понятливостью, работал так усердно, что порой приходилось его сдерживать. То, что в качестве поощрения он предпочитал кусочку сырого мяса корку хлеба, говорило о его не блестящей прошлой жизни. Лисица, казалось, чего-то остерегалась, глаза все время настороже, к приманке не бросалась сломя голову, как Тузик, а кралась. Сардан, лобастый, неуклюжий и нескладный, работал в паре с коротколапой енотовидной собакой Пикой. Они были деловиты, несуетливы, не отличались показным старанием. Острота обоняния у них была хорошей — они обнаруживали тампон за девяносто метров, уступая только спаниелю Кукле, можно сказать, рекордистке — однажды она обнаружила запах на расстоянии ста пятнадцати метров.

И так каждый день, с утра до полудня — работа в поле. Потом — в вольере, занятия, игры. Компания ручных зверей резвилась в обществе Вики. Ромка занимался с Сарданом. В дневниках Савельева росли колонки цифр: процент причуяния тампонов, расстояние обнаружения; процент причуяния, расстояние обнаружения; процент причуяния, расстояние обнаружения; процент… И еще угол поворота, под которым зверь свернул с тропы. Так подошло к концу жаркое уральское лето с легкими дождичками из летучего облачка и трескучими грозами в громадах черно-синих фронтальных туч. Тишина копилась в селышке Залив. Опустела тропа, исхоженная людьми и зверями, кое-где в траве валялись забытые ватные тампоны.

Савельев весь во власти цифр. Пока они еще инертны. Но скоро, он знает, они разойдутся по сусекам и приобретут свой вес, как урожай доброго зерна. И заговорят. А пока в них еще немое богатство скрытых закономерностей, не означенных картин существования дикой живой природы, связей в ней, установленных с неизвестно каких времен. И родятся выводы. Они — для того поколения люден, которое все заметнее втягивается в гигантскую работу по регулированию развития дикой природы.

Дикой природы… А что стало с обитателями селышка Залив, теми из дикой природы, которых человек приручил? Ну, Тузик, ему что, он снова пойдет на сухую корку. Опять верой-правдой будет служить человеку, схватывая то палку, то пинок. На то он и дворняга… Лису, песца сдадут на ферму и проживут они там, пока Внешторг не затребует их шкуры.

А Сардан с его Тайной? Они за лето стали совсем взрослыми. Первого сентября ушел в школу Ромка. Ждал его Сардан. Вздрагивал при каждом звуке человеческих шагов. Не хватало ему парня, о ногу которого зверь любил потереться, преследовал парной запах ребячьего разгоряченного работой и игрой тела. Запах его следов, который всегда приводил к хижине, погас на дорожках. Скучал он по неуловимым рукам Вики, по ее голосу, смеху. Грубое, дикое, что было в нем от рождения, казалось, таяло перед ней, как воск.