Чаша Герострата

— Потому что я увидел, что ты внутренне готов на любое злодейство! А теперь… теперь отдай мне чашу!

Мертвец снова превратился в старика, шагнул к Герострату и протянул морщинистые руки.

— Нет! — вскрикнул тот. — Не для того я поставил на кон свою жизнь и свое доброе имя! Я совершил преступление против людей и богов, похитил эту чашу — так, по крайней мере, она останется моей!

С этими словами Герострат прижал чашу к груди и бросился наутек, не разбирая дороги.

Снова он бежал и бежал, пока от усталости у него не начало темнеть в глазах. Тогда он остановился, тяжело дыша, и огляделся по сторонам.

Вокруг были выжженные солнцем каменистые холмы.

Мучительно хотелось пить, хотелось спрятаться в тень, но тени не было, насколько хватало глаз.

Но все это было не так уж важно.

Важнее было спрятать свою бесценную добычу, священную чашу…

Герострат опустился на четвереньки и принялся рыть жесткую каменистую землю голыми руками, как собака роет землю лапами, чтобы спрятать лакомую кость.

Он срывал ногти, руки его кровоточили, но вскоре перед ним была достаточно глубокая яма.

Герострат положил чашу в эту яму и торопливо закидал ее землей и камнями.

Закончив эту работу, он огляделся.

Со стороны было не видно, что тут что-то зарыто.

Здесь можно оставить чашу, хотя бы ненадолго…

Он отошел в сторону.

Ноги его не держали, и он опустился на четвереньки.

Так идти было легче, и тот, кто недавно был Геростратом, тот, кто уже не помнил этого, потрусил прочь от своего тайника, рассчитывая найти воду и какую-нибудь еду.

Вдалеке послышался хриплый лай шакала.

Тот, кто когда-то был Геростратом, остановился, задрал морду и хрипло залаял в ответ.

Старушка открыла дверь сразу же, как будто караулила меня у окна. В квартире у нее был легкий художественный беспорядок, в прихожей валялся почему-то большой плюшевый заяц, одетый в розовую юбочку. Значит, зайчиха.

Откуда-то издалека доносились звуки работающего телевизора, причем явно там крутили мультфильмы.

— Ну, какие у вас новости? — спросила я, проходя в комнату.

Вид у Киры Яковлевны был какой-то растерянный и потрясенный, как будто она только что имела продолжительную душевную беседу с тенью отца Гамлета.

— Кира Яковлевна, дорогая, что случилось? На вас просто лица нет!

— Ох, не спрашивай! — проговорила она. — Это такая история… ты просто не поверишь!

— Но вы все же расскажите!

— Тогда сядь. И я тоже, пожалуй, сяду, а то, боюсь, ноги меня не удержат.

— Что, все настолько серьезно?

— Более чем.

Мы сели, Кира Яковлевна сложила руки на груди и начала:

— Ну, мы вернули чашу Герострата… благодаря тебе, конечно, и подготовили ее повторную презентацию. Пригласили крупных искусствоведов, меценатов, представителей прессы… хозяин музея решил создать полноценный информационный повод.

Собрались все приглашенные, Ферапонтов, как было условлено, вышел в центр зала и произнес очень проникновенную речь о том, какая эта чаша ценная и уникальная, какое она имеет культурно-историческое значение и как мы все переживали, когда она пропала, и как обрадовались, когда удалось ее вернуть.

Не очень долго говорил, потому что всем не терпелось увидеть знаменитую чашу.

Наконец он закончил и сдернул с витрины покрывало.

— И что — чаши там не было? — предположила я.