Чаша ярости: Мой престол - Небо

– Так ведь у меня всего четыре рожка, а в ангаре небось тучи народа. И все до зубов вооружены...

– Болтаешь много, - раздраженно бросил Иешуа. - Как они сюда попадут, эти тучи? Лестница в зал не ведет, ты слышал, а лифт я заблокировал. Ты не ходячих опасайся, парень. Ты бойся тех, кто умеет телепортироваться.

– Такие здесь есть? - Восхищение пополам с ужасом звучало в голосе Криса.

– Надеюсь, что нет, - сказал Иешуа.

И пропал.

Крис повернулся к разбитому лифту. Коммандос стояли в явном положении высокого старта: сейчас им прикажут - и они сорвутся с места и растерзают грязного негра, изуродуют его так, fro ни мама родная не узнает, ни патологоанатом не соберет. Но некому было приказывать: хозяин ушел в дверь.

Крис праздно подумал: а уходил ли он при свидетелях прежде? Вряд ли. Тайна - она тогда тайна, когда о ней знает только ее хранитель.

– Ну что, козлы, - сказал он браво, наставив стволы на обезоруженных вояк. - Руки - на стену, ноги - на ширину плеч. И тихо чтоб! Ждать будем...

ДЕЙСТВИЕ - 1. ЭПИЗОД - 2

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ, НЬЮ-ЙОРК, 2157 год от Р.Х., месяц сентябрь

(Продолжение)

Нет, Иешуа никогда не видел этого места!..

Один Бог знает, где и когда нечто подобное - именно подобное, похожее! было, но было, было. Галилея, склон горы Фавор, месяц Сиван, начало лета, и ученики его, все вместе, внимающие ему с восторгом, но и с испугом - совсем не так, как Крис или Мари сегодня, для которых все происходящее - только приключение, рискованное - да, не очень объяснимое - верно, но и только, а кого сегодня удивишь необъяснимыми параметрами приключения, даже если эти параметры ни в какие научные рамки не лезут! Тогда, в двадцать пятом году по нынешнему летосчислению, еще как удивляли...

Тогда он впервые открыл ученикам дверь в Царство Божье. Так он думал в то время - что в Царство. А куда дверь вела на самом деле - только Бог и знал, а сегодня помянутые научные рамки легко вмещают в себя предположение, даже гипотезу о существовании параллельных миров, иначе - той же Земли, да не совсем той. Сегодня по-прежнему очевидны всего три пространственных измерения и четвертое - время, а ученые мужи всерьез полагают, что в момент сотворения мира, то есть в миг так называемого Большого Взрыва, первоначальная Вселенная имела десять пространственных измерений, семь из которых были впоследствии свернуты. Кем свернуты? Куда свернуты?.. Не результат ли оного свертывания существование иных миров в одной точке известных трех измерений, но-в других координатах по неизвестным семи?..

Гипотезы тем и хороши, что до поры недоказуемы экспериментом. Две тысячи лет назад Иешуа опытным путем, но абсолютно случайно открыл существование всего только одного параллельного мира: не успел пойти дальше, судьба не дала. Он и в мир тот далеко не ходил: страшным показалось открытие, и впрямь Царством Божьим, чем же еще! Он в то давнее время никакими научными знаниями обременен не был... И вот ведь совпадение: он тогда всерьез хотел уйти в открытый им мир вместе со своими учениками - со всеми, не только с двенадцатью. Хорошо - Петр отговорил, объяснил бессмысленность и бесполезность любого ухода от реальности - даже если это трижды Царство Божье... Царство, конечно. Как и все. Богом созданное: эта Земля, другая Земля, найденная Иешуа, еще одна, найденная Хартманом... Кстати, зачем нужно было городить идиотский зал с деревом, отмечающим вход? В тот, - свой, галилейский! - параллельный мир Иешуа мог войти из любого места - по желанию. Именно желание и было ключом. Здесь, получается, не так? Или Хартман просто не ведает, что переход по тем семи свернутым координатам - гипотеза! гипотеза! - не имеет точной привязки в существующих трех?..

В том, галилейском, была пустыня, был ветер, гнавший песок с бархана на бархан, было низкое темно-синее небо без единого облачка, яростно палившее солнце и-ни души.

В этом, нью-йоркском, был город, безветрие, тоже низкое, но плотно затянутое ровно-серыми облаками небо, полусумрак, полусвет и-ни души.

И еще. В тот мир Иешуа приходил нагим - как и положено являться новому человеку, ничего материального переход не пропускал - ни одежды, ни обуви. Здесь они стояли в том, в чем были до перехода, - Мари и Иешуа.

– Где Хартман? - спросил Иешуа.