Чаша отравы

— Вообще, Денис, так рассуждать, мягко говоря, нехорошо, — возразил Смирнов. — Специально не позволять большинству иметь что-то, с чего можно получать незарплатный доход, чтобы они впахивали из-под палки? Иначе якобы экономика накроется? А если вдруг у всех будут депозиты... ну, понятно, не при этом строе, а при социализме... позволяющие хотя бы выживать на проценты? Что, рухнет экономика? Или тогда запретить такое, если они будут распространены массово? На самом деле это чушь собачья. Сейчас и так десятки миллионов людей не работают, находятся у других на иждивении, получают пенсии, сдают квартиры — и ничего. Экономика как-то без них обходится. Гораздо важнее ликвидировать частную собственность на средства производства. Так рассуждать — это рассматривать большинство людей лишь как средство удовлетворения потребностей кого-то. Ведь кто так считает, тот обязательно, пусть даже и между строк, допускает, что будут и те, кто получит возможность получать много, не работая вообще. По праву собственника. Это как раз мерзость. А то, что я имею в виду, то есть базовый бесплатный социальный пакет при социализме — само по себе свидетельство того, что человек уже не является средством для получения прибыли немногими частными собственниками, как при капитализме. Что он совладелец, хозяин, наследник всего, что создавали и защищали в войнах его предки. Большинству всё же захочется более комфортной жизни, как-то реализоваться, раз общество не отчужденное, не конкурентное, — а, значит, они будут себя реализовывать. Вся общественная система окажет им всемерное содействие в том, чтобы найти себя, научиться... И должен произойти прогресс средств производства, чтобы быстрее уйти от действительно тяжелых, грязных и опасных работ. Это принципиально возможно, была бы политическая воля.

— Прогресс средств производства... — сказал Рахим. — Можно поконкретнее?

— Смотри. Я это вроде уже говорил, но повторю для тебя. Наступит время, когда то же самое, что делает часть людей в рамках вынужденного чернового труда, будут в состоянии делать в автоматическом режиме неодушевлённые средства производства. Тогда люди обретут подлинное человеческое качество, избавятся от необходимости быть простой отчужденной функцией. На всех них будет возложено то, что неодушевленные устройства делать не смогут. То есть ставить цели, выражать волю, передавать опыт и ценности молодым, решать в качестве хозяев, разгадывать тайны мироздания, творить новое. В одиночку, группами, всем человечеством сообща. Когда всем будет гарантирована возможность, даже ничего не делая, закрывать базовые потребности, то необходимость в классовом делении общества исчезнет. И если оно вдруг и останется, то лишь искусственной волей правящего класса. Который теоретически может остановить историю, применив технологии тотального контроля и подавления, в том числе автоматикой, не нуждаясь даже в эксплуатируемых и низших как в рабочей силе. На неопределенный срок заморозить вырожденное состояние, с господами и «почвой».

— Ясно... — сказал Рахим.

— Кстати, ты сам вроде говорил, что не работал, сдавал квартиры. Аналог БОДа... — сказал Гена.

— Да, в каком-то смысле. Я привык довольствоваться малым. Когда была жива мама, мы сдавали квартиру ее покойной мамы, моей бабушки, на юго-западе Москвы. Жили в «зиловской» «трешке» отца, убитого в октябре 93-го. Потом мама умерла, и я решил, что лучше переселиться в небольшую квартирку за городом, съемную, а обе московских — сдавать. И нормально, в общем, жил. Не работал нигде, по крайней мере, на регулярной основе. Разве что подрабатывал из дома написанием статей, аналитикой, выборами, составлением и версткой агитматериалов. Расширял кругозор, вкладывал время и деньги в дополнительное образование. Историк, юрист, экономист — помимо инженера. Защитил кандидатскую по философии. Изучил до уровня свободного владения английский и испанский. Начал учить китайский. Марксизм, конечно же. Путешествовал — правда, в основном по России и ближнему зарубежью. Понятно, что я — не средний обыватель, и моя судьба не показательна, но я не прожирал то, что приходило мне просто так в качестве жизненного обеспечения. Я, будучи избавлен от необходимости пахать, занимался совершенствованием себя и мира. Однажды, правда, ненадолго, сошелся с одной женщиной, родилась дочь. Но не нашли общего языка, мягко говоря, — и ушла она, к нашему общему согласию, к питерцу, близкому ей по духу и мировоззрению. Там девочка и живет. Практически не общаемся, так как ее мать всячески препятствует. Будем надеяться, что дочь хорошим человеком вырастет. Может, даже революционеркой...

— Да... По-разному жизнь складывается... — прокомментировал Гена. — Моего уже год как нет. И у Дениса тоже... Ужас... У Рахима аж четверо, голодных...

— Будем надеяться, что они станут бойцами новой революции, восстановят Советский Таджикистан, — произнес Иван. — Только при новом социализме у людей будет перспектива и отступит голод.

— А можно допустить частный бизнес при социализме? — поинтересовался Денис.