Чаша отравы

— При социализме у нас он был. И сейчас есть в, скажем так, околосоциалистических странах. Если смотреть историю — то это и остаточный от дореволюционных времен частный капитал, и нэпманский капитал, и сельскохозяйственные артели, и промышленные, и индивидуально-кустарно-семейные предприятия в сфере мелкой торговли и услуг. Люди владели приусадебными хозяйствами, с которых и сами кормились, и сбывали продукцию на рынке. С другой стороны, до коллективизации в деревне доминировали кулаки, а перед падением социализма расползался, паразитировал на общественной собственности теневой капитал. По большому счету, социализм, конечно, должен так организовывать экономику, чтобы нужды в частном предпринимательстве не было вовсе. Но, с другой стороны, на определенном переходном этапе такое, думаю, можно допускать. Главное, чтобы частники не кормились за счет всеобщего достояния, а были встроены в общую народнохозяйственную систему с безусловным доминированием общественного уклада, принадлежащего всем без исключения сообща, на равных. Сам по себе частный капитал социализм не разлагает, если сохраняется неизменным политическое целеполагание и власть не «сливает» строй, основанный на общественной собственности. Но уходить от этого в любом случае рано или поздно надо. С другой стороны, я об этом упоминал, а сейчас изложу подробнее — нужно сделать так, чтобы в гибкой системе управления социалистической экономикой нашлось бы место и низовой инициативе по созданию нового или изменению существующего товара, блага, услуги, по учреждению точки реализации, по разработке венчурного продукта. Чтобы можно было, скажем, коллективно вложить свои личные сбережения и направить их явно, адресно на тот или иной новый проект. Тогда администрирование можно доверить инициатору и инвестору. Но царем и богом, наподобие капиталиста-частника, такой человек быть не вправе — всё это надо встраивать в единую систему, а все, кто там работает, должны получать регламентированную зарплату и премиальные. Под контролем народа. Под содержательным, как при франчайзинге, контролем — со стороны отраслевой и региональной администрации, и плановых органов. С обратной связью со стороны потребителей, которые будут жаловаться и предлагать в режиме реального времени. При таком подходе выиграют именно те обладатели деловой хватки, кто не враждебен народу, не намерен паразитировать, а нацелен на создание нового и конструктивного, — при нынешнем капитализме им ходу не дают, а главенствуют те, кто отжимает у более слабых. Как-то так. Гибридный подход. Вполне реальный на базе современной техники.

— Ну, может быть... — согласился Игнатенко.

— Вообще, советский опыт показал, что если, в принципе, полностью запретить негосударственную торговлю и услуги, ориентированные на широкого потребителя, то это всё равно будет. Но те, кто занимались подобным, оказались на порядки токсичнее, чем те, кто занимался бы этим под контролем государства. Они агрессивно наращивали капитал за счет общенародного хозяйства и тем самым взращивали зерна классового общества, от которого народ избавился благодаря социалистической революции.

— Классовое общество... — произнес Эргашев. — В нем корень зла, так?

— Да, Рахим. Именно оно в основе всего негатива. Знаете, что неприемлемо больше всего в классовом обществе, раз уж мы начали обобщать? Вовсе не то, что ресурсы, жизненные блага распределяются неравномерно. И не то, что силы, кровь и жизни масс людей властители используют как инструмент в конкурентной борьбе друг с другом. Исключительно в своих частных интересах. А то, что управление заведомо неоптимально, иррационально, хаотично. Не в интересах общества в целом, а в интересах отдельных лиц и кланов. Остальные же беззащитны перед их волей...

— Да уж... — протянул Дашкевич.

— Злые языки говорят, что социализм — это прошлое. Но ведь однажды СССР решил, пусть и на менее развитой материальной базе, казавшиеся неразрешимыми проблемы. Избавил общество от той неприемлемости, о которой я только что сказал. Теперь эти проблемы вернулись. И, значит, тот способ их решения опять востребован. Многие предпочитают считать, что это просто исторический эксцесс, что он возник как флюктуация на переходе от одной социальной системы в России к другой. Мол, на фоне войны, при падении монархии в процесс неожиданно вклинилась группка чудаков, кто болел не за собственный интерес, а за всеобщий. Ну и пусть считают. Да, советский социализм в какой-то мере опередил свое время. Но всё равно — это стало началом великой эпохи. Даже эры. Я бы даже сказал, что именно в 1917 году началось то, что Ефремов назвал Эрой Мирового Воссоединения.

— У него она, насколько помню, заняла столетия... — вставил Игнатенко.