Чаша отравы

— Хочет, хочет — и поэтому в ампуле, как объяснил Смирнов, в тех или иных случаях может быть и не вакцина. То есть речь идет о массовом упорядоченном испытании множества различных веществ, разрабатываемых фармой, в том числе в рамках поиска средств омоложения для богачей. Одному человеку впрыснут одно, другому — другое, учет цифровой, по штрих-коду ампулы. Потом по электронной медкарте дистанционно посмотрят и оценят реакцию, обеспечат доступ к анализам. Бигдата-боты будут подсматривать посты в сетях и подслушивать разговоры о самочувствии человека после укола. Сведут все данные воедино, проанализируют. То есть всех скопом превратят в подопытных мышей без их ведома, принудительно. От этого террористического режима и глобальный капитал, и хозяева России получат на порядки больше, чем просто гешефт на освоении госзаказов только лишь на вакцины... И вообще, изменив принципы всего строя и правила игры, они попытаются разрешить все накопившиеся противоречия, выйти из системного кризиса, обнулить астрономические долги. И рвануть дальше — в возвращение рабовладельческой античности на новом витке развития. За наш счет. Мы полностью обнищаем, лишимся личного имущества, на нас наденут цифровой ошейник и, словно наркоманов, приучат к обязанности постоянно колоться. И для испытаний веществ, и для непосредственного персонального воздействия на организмы — чтобы изменить геном, покалечить или вообще убить...

— Ну, ты загнула! — захохотал Галкин. — Тебе бы в писатели пойти, фантастику сочинять... Бестселлер получится!

— Федь, а для тебя самого разве не дика такая постановка вопроса — раньше ведь никогда никого не заставляли колоться в таких масштабах, по всей стране и по всему миру, поголовно, все возрастные и социальные группы, причем регулярно, каждые несколько месяцев. В СССР такого точно не было! А теперь вдруг с какого ... это должно быть отныне и навсегда? Из-за ОРВИ с летальностью один процент? Нет, этот барановирус — повод заставить всех перейти в новый формат. А многие примутся рвать глотку за новые правила игры. И левые тоже. Судя по тому, как всё складывается, будет полно таких, кто станет восхвалять советский строй, ругать буржуев — и в то же время яростно выступать за прививочные куар-коды, за сегрегацию. За новую нормальность. Хотя эта новая нормальность заранее открыто была прописана и в книгах Аттали и Шваба, и в документах фондов Рокфеллера и семейки Гейтс — не иначе как классовых союзников этих левых. В тоталитарных поползновениях сплелись в экстазе и российские «скрепные», и западные толерасты-либерасты. Новый фашизм пришел к нам не под сенью свастики, а под флагом тотальной заботы власти о здоровье. Насильственной, принудительной заботы, в том числе о полностью здоровых людях. А те, кто против такой заботы, кто всего лишь хочет, чтобы было как раньше, объявляются людоедами и ковидо-пособниками, биотеррористами. Альтернативной позиции нет, все дискуссии навсегда запрещены. Официальная позиция — единственно верная, а кто с ней не согласен, тот враг государства и общества. Вот так! Докатились! Получите и распишитесь!

— Рит, это просто вбросы и грызня за освоение огромных средств, пока есть такая возможность. Не обращай внимания, — отмахнулся Федор.

— А закон об обязательной эвакуации и новые МЧСовские ГОСТы? Ну, там, где два квадратных метра на человека, отделение детей от родителей, пешие марши по пятьдесят километров в день? Тоже вбросы? Это же официально...

— Просто формальность, обновление документации, которое решили использовать как инструмент психологической войны и нагнетания напряженности в обществе...

— Думаешь? Ну-ну... Поживем — увидим... Только, боюсь, ... придет внезапно для нас. Раз не внемлем предупреждениям...

У Оли зазвонил телефон.

Представитель больницы, где лежала в реанимации Зинаида Ивановна, сообщила, что сегодня она скончалась.

— Нет больше мамы... — сказала Омельченко и заплакала. — Нет. Они убили ее. Убили. Сволочи. Будь проклят этот режим. Это маньяки! Садисты! Фашисты!

Закрыла лицо руками.

— Мои глубокие соболезнования, — печально сказал Галкин.

Маргарита, сидевшая рядом, положила ладонь ей на плечо.

— Держись, Оль. Рано или поздно они ответят. За всё ответят. Надо максимально широко про это разнести... Будут, конечно, пытаться замять, замолчать — но надо...

— А потом, через полтора века, потомки наши, все такие в белом, будут жалостливо вздыхать — а за что, мол, их на фонарях вешали, на баржах топили, в подвалах и на стадионах стреляли? Может, как-то помягче надо было бы, погуманнее? — с горьким сарказмом произнесла Вероника.

Москва, 23 апреля 2021 года

Предсвадебный банкет офицеров КОКСа был в самом разгаре.

Отец и сын Беляковы расположились во главе стола.

— Выпьем за Владислава! — сказал генерал армии. — Он сделал замечательную карьеру благодаря своему уму и профессионализму! Он стал моей правой рукой! И вот теперь в его жизни волнующее событие — он, наконец, женится, создает семью! Будет серьезным человеком! Поздравляю! И желаю продолжения рода!

Все засмеялись.