Чаша судьбы

— Мы не можем допустить, чтобы кровь от нашей крови растила и воспитывала проклятая Медб! Собирай войска, сын мой. Завтра же мы идём войной на Благой двор, чтобы вернуть домой Олнуэн и твоё ещё не рождённое дитя.

— Не бывать тому! — покачал головой Браннан. — Ибо ныне дурное время для войны.

— Для войны нет доброго и дурного времени, любое подходит, — сказала Оона, и её жёлтые, как осенняя листва, глаза загорелись злым огнём. — Я твоя мать, Браннан. Я старше и мудрее тебя. Сделай так, как я велю.

Но король не отступил:

— Нет. Ибо дал я клятву, что в ближайшие семь лет не начну войны с Благим двором, пока не родится и не подрастёт мой ребёнок.

Тогда Оона топнула ногой:

— Ах ты глупец! Выходит, обдурила тебя проклятая Медб! Но я знаю, выход есть: давай нападём на земли смертных, захватим людские королевства. Эльфам Благого двора придётся вмешаться, они вступят в войну, и ты не нарушишь слово.

— Что ты такое говоришь, матушка?! — изумился Браннан. — Разве не помнишь ты о пророчестве, которое гласит: в противостоянии Благого и Неблагого дворов победит тот, на чью сторону встанут смертные. Нельзя нам нападать на них, а, напротив, стоит заручиться поддержкой короля людей. Но увы, это не так-то просто — он ведь тоже знает об этом пророчестве и очень осторожен в союзах.

— Трижды я просила тебя вступиться за честь нашего рода. Что ж, больше просить не буду. — С этими словами Оона развернулась и ушла, гордо подняв голову.

А на следующее утро король Браннан не проснулся. Стены в его покоях покрылись инеем, на полу выпал снег, и даже волшебные огоньки, освещавшие комнату, превратились в сияющие льдинки. Тело короля тоже покрылось толстой коркой льда, кожа посинела, тёмные глаза застыли, словно у мертвеца. И лишь если приложить ухо к его груди, то можно было услышать, как где-то внутри, глубоко подо льдом ещё бьётся его живое сердце.

Вдруг со всех сторон света налетели дрозды, галки, грачи и вороны, и принялись клевать нетающий лёд. Тогда Оона велела своему старшему сыну принцу Эйвеону поставить в покоях Браннана воинов, которые будут стучать мечами о щиты и отгонять докучливых чернопёрых птиц. Так он и сделал, но всё-таки прежде спросил:

— Что ты задумала, матушка?

Оона ответила ему, не таясь:

— Отныне только я буду править Неблагим двором.

— Будь по-твоему, — поклонился ей старший сын. — Но скажи, почему вдруг в наш дворец пришла зима? Ведь никогда прежде здесь не бывало таких холодов.

И призналась королева Осени: