Чаша цикуты. Сократ

   — Как, разве вы не догадываетесь, кто я?! — ответил Сократ. — Я — страстно влюблённый юноша, который стремится проникнуть в дом красавицы Тимандры. Пропустите меня немедленно, иначе я сгорю от страсти!

   — Перестань дурачиться, старик, — сказал ему начальник охраны. — Это не приличествует твоим годам.

   — А что приличествует моим годам? — спросил Сократ.

   — Твоим годам приличествует сидеть дома возле своей старухи, а не шляться по гетерам. Итак, кто ты, что тебе здесь надо?

   — Я шпион Фарнабаза, — ответил Сократ. — Пробираюсь к Тимандре, чтобы отравить её. Прибыл прямо из Даскилеи на Пропонтиде, из резиденции персидского сатрапа.

   — А вот это другое дело, — сказал начальник охраны. — Вот это похоже на правду. И потому мы отведём тебя сейчас к пританам, как нам велено.

   — На юношу я не похож, а на шпиона похож? — спросил Сократ, иронично усмехаясь. — Клянусь псом, мне больше понравилось бы, если бы вы приняли меня за влюблённого юношу. Ноя готов идти к пританам.

Два охранника, взяв Сократа под руки, повели его к Агоре, к Булевтерию. Чем ближе они подходили к Агоре, тем больше людей увязывалось за ними.

   — Сократ, куда тебя ведут? — спрашивали люди, знавшие Сократа. — Уж не украл ли ты чего?

   — Украл! — смеясь, отвечал Сократ. — Я украл у этих людей время!

На Агоре за Сократом и охранниками следовала уже шумная толпа. Одни требовали немедленно отпустить Сократа, другие, злорадствуя, возбуждённо спрашивали, какое такое преступление совершил Сократ, за которое его арестовали.

Перед Булевтерием толпа остановилась. Сократа же повели дальше, в зал одной из пританей. И хотя в Булевтерие с приходом к власти Тридцати пританы не заседали, так как были выдворены олигархами, тут по-прежнему сновали какие-то люди, очень озабоченные, а на самом деле льстиво прислуживавшие олигархам.

Сократ увидел Крития, спускающегося по ступеням лестницы, ведущей в зал пританей бывшего Совета Пятисот, и крикнул:

   — Хайре, Критий! Философ Сократ приветствует великого правителя Афин!

   — Остановитесь, — приказал стражникам Критий, узнав Сократа, подошёл к ним и спросил: — Куда вы ведёте этого человека, что он сделал?

   — Он хотел проникнуть в дом Тимандры и назвался шпионом, — ответил Критию один из стражников.

   — Оймэ[121]! Ты всё ещё разыгрываешь дураков, старый сатир, — сказал Критий Сократу. — Не надоело?

   — Не надоело, — ответил Сократ.

   — Отпустите его, — приказал стражникам Критий, взял Сократа под руку и повёл его вдоль колонн. — Разыгрывая дураков, ты многим рискуешь, — сказал он Сократу. — Разве не сам ты учил нас этому?

   — Плохо учил, — вздохнул Сократ. — Вот и ты, связавшись с дураками, влип в грязное дело..

   — Ты о чём? — возмущённо спросил Критий и, остановившись, выпустил локоть Сократа.

   — Да всё о том же, Критий. Столько лет ты сидел тихо, как мышь в кладовке, ни с кем не сотрудничал, ни с демократами, ни с олигархами, а теперь вот бегаешь на поводу у Лисандра.

   — Ложь! — зашипел Критий пунцовея. — Это всё ложь, Сократ! Я ненавижу Лисандра, — перешёл он на шёпот. — Но ведь кто-то должен помочь Афинам в столь трудный час. Знаю, что буду оболган и оплёван. Чистюли отошли в сторону, умыли руки. А я взялся за эту грязную работу ради Афин.

   — Стало быть, совершаешь подвиг, Критий?

   — Да, подвиг! Без армии, без флота, без золота! Одною лишь силою любви к Афинам я пытаюсь сберечь то, что ещё можно сберечь, — самоуправление Афин, их достоинство. Уничтожена наша военная мощь, но не уничтожен дух. Мы должны пронести его сквозь годы бедствий. И тогда, в назначенный богами час, всё возродится: наша мощь, наша слава, наше господство на морях и на суше! Мне кажется, что я один это понимаю, а все прочие — либо недоумки, либо враги. Вставлять палки в колеса отнюдь не геройство, когда колесница вязнет в грязи. Вот и ты, Сократ... — Критий оглянулся и вздохнул. — Вот и ты, Сократ, не со мной: боишься замараться. А как вытащить колесницу из грязи, не замаравшись?

   — Ты хотел сказать «из крови», Критий?

Критий ударил кулаком по колонне, отвернулся и спросил:

   — Зачем тебе понадобилось лезть к Тимандре?

   — Я хочу узнать, кто убил Алкивиада. Чтобы отомстить, — ответил Сократ.

   — Но ты ему не родственник и не имеешь права мстить за него.

   — Тогда отомсти ты, — сказал Сократ. — Ведь ты Алкивиаду двоюродный брат. Или забыл?

   — Кому мстить? Фарнабазу? Но для этого у нас руки коротки. Да и не Фарнабаз убил Алкивиада. Это Тимандра думает, что Фарнабаз. И несчастный Алкивиад, кажется, думал так перед смертью. Я же думаю, что Алкивиад погубил себя сам, своим распутством. Мне говорили, что он соблазнил в Даскилее девушку, за что её братья и убили его.

   — Кто тебе это сказал?

   — Один из тех, кто был при Эгоспотамах. Я не помню его имени.

   — Ты говорил об этом Тимандре?

   — Нет. Она боготворит Алкивиада и считает, что он был верен ей. Не хочу прибавлять ей горя.

   — Ежедневно прибавляя горе другим, ты так жалеешь Тимандру? — спросил Сократ.

   — Скажи ей об этом сам, — вспылил Критий. — Ты злой старик! И злость в тебе от старости!

   — Тебе бы немного моей злости — и ты отомстил бы убийцам Алкивиада.