Чашка какао и тёплый плед. Сборник рассказов и повестей

Конечно, таких шарфов в мире существовали тысячи, да и этот был ничуть не похож на то, что Гарри помнил по фото. Замызганный, весь в пятнах, он висел на шее своего обладателя старой тряпкой. Нелепо лежал на толстой ткани потёртого шерстяного пальто. Этот контраст, возможно, и привлёк внимание Гарри. А возможно, что-то ещё. Что-то, что заставило сердце сжаться, а голову повернуться в нужную сторону за секунды до того, как Гарри наконец понял, кого видит в небольшой толпе под мостом.

Он не то что шёл, бежал к проклятому мосту, оскальзываясь на обледеневшей дорожке. Крикнул: “Саймон!”, ещё не достигнув цели.

Бездомные вздрогнули, но Саймон – подойдя ближе, Гарри уже не сомневался, что это он – никак не отреагировал на его появление.

– Саймон, – повторил Гарри растерянно, шагнув к нему. Тот испуганно отшатнулся, сжался, будто его собираются ударить, закрылся дрожащими руками. Близоруко и беззащитно щурился, как всякий очкарик без очков.

– Тебе чего надо? – дорогу Гарри затупил крупный мужик в грязном, местами порванном пуховике. Гарри едва сдержался, чтобы не поморщиться брезгливо – запах от громилы исходил тот ещё.

– Мне нужно поговорить с другом, – твёрдо сказал Гарри и попытался обойти великана. Тот только рассмеялся, толкнув Гарри в плечо – несильно, но давая понять, что просто так его никуда не пропустят.

– Это с Потеряшкой что ли? – фыркнул он. – И что, думаешь, он будет тебе отвечать?

– Его зовут Саймон, – теряя терпение выпалил Гарри. – И я хочу понять, что он здесь делает.

– Пытается не сдохнуть, – хмыкнул громила. – Как и все мы. И вот что я тебе скажу, городская конфетка – катился бы ты отсюда. У него и так с мозгами бардак, только всяких доброхотов не хватало. Где ты был, когда он на улице оказался, “друг”?

У Гарри в груди похолодело, желудок сжался, в горле встал ком.

– Что значит… – начал он хрипло, прокашлялся и договорил: – Что значит – бардак с мозгами?

– Да то и значит, – рявкнул великан ему в лицо. – Что никаких таких старых друзей он не помнит, ясно тебе?

– Неправда, Тони, – раздалось откуда-то справа, и другой бездомный – неопрятный старик, похожий на потрёпанного Санту, появился рядом с Гарри. – Кое-кого он иногда зовёт. Может и его – как знать?

– Допустим, – громила-Тони сложил руки на груди. – Как тебя зовут, мальчок-с-херок?

– Гарри, – выдавил Гарри, отчаянно надеясь, что ответ правильный, и Саймон вспоминал его, а не того, и-за кого их отношения прекратились.

– Допустим, – повторил Тони. – Так и почему твой друг, как ты его называешь, оказался на улице? Он ведь не из таких, как мы. Явно откуда-то… – он скривился и, присвистнув, кивнул вверх. – Не из бедняков, короче.

– Да я бы знал! – в отчаянии выпалил Гарри, с отвращением слыша в собственном голосе истеричные нотки. – Он отшил меня. Давно. Я… Не знаю, как он тут оказался, но ему здесь не место! – последнее он произнёс твёрдо, всем своим видом давая понять – если чтобы увести Саймона с улицы придётся драться, он будет драться.

– Не кипятись, – на лице Тони внезапно проступила улыбка. Насмешливая, но довольно доброжелательная. – Гарри, значит. Гарри он вспоминал… – Тони провёл ладонью по неопрятной бороде и задумчиво пояснил: – С ним видишь какое дело – хорошенький больно. И по всем манерам видно, что… В общем, если начистоту – что заднеприводный. Не хватало только, чтоб всякие извращенцы этим пользовались, понимаешь, к чему я веду?

Гарри кивнул. Да, ему тоже не нравилась мысль, что кто-то мог бы воспользоваться Саймоном, его временным – хоть бы временным, пожалуйста! – помрачением ума.

– Я могу доказать, – вздохнул Гарри, доставая бумажник. Показывать это фото чужаку не хотелось. Он и сам-то старался на него не смотреть, не признаваться себе в этой слабости – в том, что не уничтожил файл, каждый раз перекидывая на новый телефон, в том, что распечатал фото, опасаясь, что однажды файл исчезнет, что носил его в секретном отделении бумажника.

Они сделали это на утро после той ночи – совместное селфи в постели. Ничего развратного, их до плеч прикрывала простыня, правда чертовски мятая. И они сами были мятыми. И сонными, и безобразно счастливыми, пристроившись голова к голове на одной подушке.

– Ладно, – кивнул Тони, взглянув на фото. – Попробуй с ним поговорить. Может, что и выйдет. Только имей в виду на имя – как ты его назвал? – он не откликается. Зовёт себя Потеряшкой. Ну и мы так зовём.

Гарри не хотел в это верить. Стоило громиле отступить, давая ему дорогу, как он снова шагнул к Саймону, назвав его по имени. Тот лишь испуганно отступил, сильнее сжимаясь, замотал головой и, глядя на Гарри полными страха глазами, жалобно пробормотал:

– Потеряшка не брал. Потеряшка не берёт чужого.