Часовая башня

— Что ж мадемуазель фон Курштайн, я готов ждать столько, сколько будет угодно, — отпечаталась радость надежды на его лице. Сейчас показался ей ребёнком, которому пообещали игрушечную шпагу и костюм гусара на новый год. Хоть и был старше, но светлые волосы, голубые глаза и всегда гладко выбритое лицо, действовали на неё положительно, не отталкивая, впрочем, и не располагая к себе.

— Инга, я давно хотел найти на Крещатике тот дом, в котором была квартира моих прабабушки и прадедушки. Но не знаю, где он может быть. Во время войны заминированные из-за отступления красной армии были взорваны многие. Так, что и нет никакой надежды увидеть его. Вряд ли сохранился. Впрочем, даже если и цел мог быть надстроен.

— Думаю, в центре. Для этого следует просто пройтись по одной из его сторон, рассматривая все мало-мальски напоминающие его.

Так они и сделали. Но не попадался ему на глаза знакомый по фото с детства дом.

— В этих дореволюционных зданиях очень высокие потолки. Вон, смотри, в этом я даже была один раз в гостях, — указала на тот, что был на другой стороне Крещатика.

— Очень похож на виденный мною на фотографии. Но у этого на три этажа больше.

— Ну, и что с того? Смотри, неужели ты не видишь по фасаду; надстраивали два раза.

— Неужели это он? — остановился у края проезжей части, словно собирался перебежать дорогу.

— Стой! Сумасшедший, схватила его за руку.

— Это он! Там квартира на третьем этаже. Вон те, … раз, два, три… шесть, семь, окон. И пара в торце, — искал глазами переход.

— Пошли же, я переведу тебя через улицу, — потащила к подземному переходу. Знала где он.

Вошли во двор, настолько зелёный, что был похож на скверик, в котором играли дети.

— Неужели тут было всё так же и до революции?

— Конечно Паш. Ты меня удивляешь, ничего с тех пор не изменилось. И живут здесь теперь такие же не простые люди, что и прежде. Но, что тогда, что сейчас в подъезд так просто не пройдёшь.

— Нет, в том-то и дело, что мои предки не были сложны. И прийти к ним мог, кто угодно. Правда швейцар всё же поинтересовался бы к кому идёт человек.

— Не всё ли равно, не пустит, или просто поинтересуется.

— Нет. Это две большие разницы. Ну, идём же, попробуем пройти, — тянул жену к подъезду Павел.

Она сопротивлялась.

— Ты будто не хочешь идти со мной.

— Не хочу. Да, и к тому же была здесь, как-то прежде. Давно.

— Ничего страшного. Теперь побываешь со мной.

— Я не хочу, — уверенно, уже не оправдываясь, остановилась у самого подъезда, — И, вообще пошли отсюда скорее. Мне здесь не по себе.

— Ты не пойдёшь со мной, — отпустив её руку, потеряв весь пыл, спокойно произнёс, не делая из фразы вопроса. Возмутило её нежелание окунуться в прошлое его семьи. Иначе не мог себе объяснить происходящего.

— Не пойду, — отошла на шаг назад, и спрятала правую руку за спину, словно держала в ней, какую-то записку, что не хотела показывать ему.

— Тогда я один, — обидевшись, потянул на себя ручку двери подъезда.

С неимоверным трудом, будто открывал ворота в прошлое, отворялась высокая створка двухстворчатой двери.

Внутри наблюдалась ещё дореволюционная роскошь, Видимо никогда не сбивалась лепнина с потолков, только лишь множество раз ложилась сверху побелка. Перила лестницы выглядели ещё оригинальными, массивная кабина лифта, так же оставалась неизменной все эти годы, стояла на первом этаже за металлической сеткой шахты.

— Молодой человек, вы собственно к кому? — поинтересовался мужчина, в белой рубашке и галстуке, с пресным выражением лица, никогда не знавшем улыбки.

— Мой прадедушка жил в этом доме на третьем этаже, — виновато оправдался Паша.

— Вы к кому? — словно не слыша его слов, повторил свой вопрос, явно военный в штатском.

— На третьем этаже, в шестой квартире. У меня там родственник.

— Фамилия.

— Барон фон Курштайн, Яков Карлович.

— Такой не проживает, — сверив со списком, ответил военный.

— Нет. Но был, — произнёс, понимая, что у него есть пара-тройка секунд, на то, чтоб покинуть подъезд, пока наконец не дойдёт до замаскированного под гражданского офицера, что молодой человек ищет некоего барона в квартире, где проживает далеко не рядовой для Киева член коммунистической партии.

С гулким шлепком захлопнулась за ним дверь подъезда.

— Как же тебе удалось пройти в этот дом? — не сразу найдя Ингу, поинтересовался у неё, присев рядышком в скверике у подъезда.

— Меня провели.

— Я смотрю у тебя в Киеве было не простое детство, — улыбнулся Паша.

— Я приходила в гости к однокласснику.

Глава XV. Щюцкор

После концерта Сибелиуса, исполненного оркестром музыкального училища, прошедшего в здании Выборгской Центральной народной школы на Карьялаанкату, встал вопрос о строительстве концертного зала, в котором так нуждался город.