Часовщик с Филигранной улицы

Послышались одобрительные возгласы, и Таниэль впервые за несколько месяцев вдохнул полной грудью. Он как-то не замечал раньше, что дышит стесненно. Это происходило постепенно, как будто, начиная с ноября, кто-то ежечасно клал ему на грудь по мелкой монетке, а теперь тысячи этих монеток разлетелись, больше не мешая ему дышать.

Все направились в сторону Трафальгарской площади, возле которой находился паб «Восходящее Солнце» и множество других баров и клубов. В толпе клерков Таниэль шагал по Уайтхолл-стрит мимо длинной вереницы ночных кэбов, ожидающих пассажиров под дождем. Он всегда держал в офисе зонт, и сейчас, раскрыв его над головой и полузакрыв глаза, он слушал, как дождь барабанит по натянутой ткани. Звуки накатывались волной пульсирующих полутонов. Кто-то позади него рассказывал анекдоты об англичанах, шотландцах и ирландцах; он согнул шею и поднял плечи, растягивая позвоночник. Влажные булыжники мостовой были оранжевыми от света фонарей. Раньше он этого не замечал.

Человек, стоящий в дверях «Восходящего Солнца» на другой стороне улицы, мог видеть вход в Скотланд-Ярд; неудивительно, что это был самый порядочный и законопослушный паб в Лондоне. Таниэль толкнул дверь и, войдя внутрь, ощутил запахи пива, мебельной политуры и мокрой одежды. Паб быстро наполнялся клерками и полицейскими, и, хотя никто еще не успел напиться, посетители громко перекликались через головы и смеялись. Долли Уильямсон болтал с девицей за барной стойкой. Это был крупный мужчина с бородкой, которую он подкоротил с тех пор, как Таниэль видел его последний раз. Он заметил Таниэля в зеркале и обернулся, улыбаясь ему.

– Ну, наконец-то! Что вы будете пить?

– Бренди, спасибо, – ответил Таниэль, пожимая ему руку, и Уильямсон похлопал его по плечу.

Девица, которую звали мисс Коллинз, стала наливать им бренди, и в это время он почувствовал громкий стук часов у себя в кармане. Он открыл крышку и увидел, что тесно расположенные под часовым механизмом детали двигаются с возрастающим ускорением. Не успел он удивиться, как вдруг из часов раздался пронзительный звук. Он ничем не напоминал звон будильника, нет, это была ужасная, оглушительная сирена. Он вертел часы в поисках кнопки, кожей ощущая на себе испуганные взгляды и отчасти опасаясь, что его могут схватить или даже пристрелить. Кнопки не было.

– Извините, – громко сказал он Уильямсону, пытаясь перекричать шум, и, выскочив наружу, свернул в пустынный проулок справа от здания. Несколько кэбменов, стоявших со своими лошадьми напротив паба в ожидании седоков, посмотрели на него с любопытством. Чтобы скрыться от взглядов, ему пришлось вжаться спиной в наклонную стену паба.

Звук прекратился. Таниэль облегченно вздохнул и сделал шаг, чтобы выйти из своего укрытия.

Земля задрожала от чудовищного взрыва. Из здания Скотланд-Ярда вырвались языки пламени и клубами повалил дым. Таниэля обдало нестерпимым жаром, он увидел подхваченного взрывной волной кэбмена – тот пролетел через дорогу и врезался головой в окно паба. Оттуда слышались тяжелые удары – это массивные столы рушились, как костяшки домино. Вокруг стоял непрекращающийся гул, сквозь который пробивалась канонада более резких звуков. Мимо Таниэля пронесся вихрь клавиш, вырванных из печатной машинки. Уворачиваясь от них, он обнаружил, что кожа у него затвердела от покрывшего ее слоя сажи. Проулок за стеной паба оказался самым безопасным местом, он полностью защитил Таниэля от взрыва, до него долетело лишь несколько небольших, уже потерявших скорость осколков кирпича и стекла, упавших у его ног. Внезапно шум смолк и наступила долгая тишина; повсюду от земли поднимались струйки дыма и язычки пламени, в воздухе кружились обрывки бумаги. Закрывая глаза, он видел перед собой огненные вспышки.

Таниэль как будто прирос к земле. Он ничего не слышал, но видел, как люди открывают рты в крике. Он чувствовал тиканье зажатых в кулаке часов, теперь сильно замедлившееся. Молодой полицейский схватил его за руки и заглянул ему в глаза. По его шевелящимся губам Таниэль догадался, что тот спрашивает, не ранен ли он. Он покачал головой. Полицейский жестом указал ему на проход между обломками – назад, в сторону Хоум-офиса. Обломки разрушенного здания были повсюду, груда кирпича полностью засыпала дорогу, ведущую к Трафальгарской площади.

Из разбитых окон «Восходящего Солнца» валил густой дым. Паб горел, взрывались бочонки с пивом. Несколько мужчин, шатаясь, выбирались из помещения, сбивая рукавами горячий пепел с одежды. Долли среди них не было. Не обращая внимания на констебля, Таниэль, согнувшись, протиснулся в отверстие, образовавшееся на месте входа.

– Долли! – он не слышал собственного голоса и не знал, достаточно ли громко он кричит, чтобы его услышали.