Часовые любви

— Если вы пришли к нам с сердцем и добром, то это не только благотворитель вас сюда послал, но и сам Бог вам дорогу в нашу сторону указал, — ласково проговорила матушка.

— Как вам будет угодно. В общем, он желает помочь монастырю, если надо деньгами или чем еще, как скажете, уважаемая хозяйка. Сумма, на которую вы можете рассчитывать, солидная, поэтому говорите не стесняйтесь!

Одна из послушниц в монашеском одеянии, вошедшая в трапезную, чтобы прибраться со стола, после Катиных слов оторвала взгляд от земли и шустро зыркнула в сторону незнакомок. Было в ней что-то противоречащее образу сестры Божьей. Катя заметила это в первый же миг.

Матушка Ефросинья, хоть и старалась выглядеть доброжелательно, но также с недоверием посматривала на гостей. Видно, вот так просто никто и никогда не приходил и не предлагал принять в дар сколько хочешь, а потому крылось в этих приезжих для нее что-то подозрительное.

— Знаете, — в раздумье предложила она, — не хотите ли со мной сходить на послеобеденный молебен, заодно церковь нашу посмотрите, и свечку вашему, а теперь уже нашему благодетелю поставите. Книга у нас почетных гостей имеется, распишитесь в ней. Книга старинная, в ней подпись основательницы нашего монастыря запечатлена.

— Не возражаем, наоборот, с превеликим удовольствием, — подстраиваясь под слог матушки, вторила ей Катя.

В полутемной просторной церкви был освещен только иконостас. Перед образами святых горели свечи, бесшумно двигались монашки, каждая без суеты, четко исполняя свое дело.

Матушка достала огромную старинную книгу и, тыча пальцем, сказала:

— Вот здесь укажите имя свое, фамилию и день. Катя размашисто подмахнула все, что ей подсунула хозяйка.

— А адрес не надо? — в испуге прошептала ей на ухо Маша.

— А тебя, значит, Екатериной нарекли? — любопытно прищурилась хитрая матушка, увидев, как Катя поставила первую букву «Е».

— Догадливая вы матушка. А почему не Еленой?

— Слышала, как подруга твоя к тебе по имени обращалась, только и всего.

Чувствовалось, хотелось матушке поближе познакомиться с неожиданными спонсорами, узнать, с какой радости привалило такое счастье.

На этот случай у Кати с Машей была припасена душещипательная история. История богатого человека, от которого сбежала в монастырь дочь, разуверившись в мирской жизни. Хотелось этому человеку по первой узнать, в каком она пребывает монастыре, и облагодетельствовать эту обитель. Но если и не удастся отыскать родное чадо, он все равно готов пожертвовать монастырю. А вдруг когда-нибудь да отыщется дочь благодаря его пожертвованиям!

В предыдущих монастырях, куда удалось добраться подругам, монашки лезли из кожи вон, чтобы распознать сестру свою по келье.

На тот случай у девушек была припасена давняя фотография пожелавшей постричься в монашки. Фотография, правда, очень специфическая, сделанная некогда в органах милиции и помещенная на доску «Разыскиваются». Катя, как могла, обработала ее на компьютере. Получилось вполне сносно.

От черной вдовы Маша узнала, что в монашки ее подельница постриглась, скрываясь от преследования тех, кому угодно было отнять у нее деньги, а также добавить срок, пересмотрев прошлое дело.

А пока подруги приготовились поведать матушке про богатого и безутешного отца, потерявшего дочь.

Внимательной Кате вдруг показалось, что сестра, прислуживавшая во время трапезы, незаметно следует за ними по пятам.

Она толкнула Машу плечом: дескать, присмотрись получше к той женщине, а я пока отвлеку матушку.

Маша, оглядывая церковь якобы с познавательной целью, пробралась в самый дальний ее угол, даже спустилась в подвал, туда, где, поближе к земле, покоились святые предки.

Послушница, подумав с секунду, к кому примкнуть, последовала за Машей. Рассматривая ее шикарную шубу, она что-то шептала себе под нос, изображая из себя слабоумную. Лицо послушницы, скрытое черным убором, рассмотреть не удавалось, однако часто моргающие глаза выдали ее.

— Вы ведь Зинаида? — без обиняков спросила Маша.

Монашка вздрогнула и быстро-быстро стала креститься.

— Да? — опять так же просто повторила Маша. — Я к вам от черной вдовы.

Монашенка, оглядевшись по сторонам, зашептала:

— Что надо?

— Черная вдова просила тебя помочь. Она сказала те ее деньги, что у тебя хранятся…

— Нет у меня никаких денег! Все отняла! Все-все! А то что бы я сейчас тут куковала? Она не подумала, какого черта я в монастырь забралась, так чтобы меня днем с огнем не сыскать?

— Это правда, что днем с огнем! — замученная поисками, покачала головой Маша. — Мы уже с подругой несколько монастырей обошли, фотографию твою показывали…

— Мою фотографию? Вы что смерти все моей хотите?

— А как же тебя найти иначе? Мне эту фотографию черная вдова дала. Она ее с твоего уголовного дела на свой сотовый пересняла. Вернее, ей в тюрьме кто надо переснял.

— Она и там устроилась, — криво усмехнулась монашенка, — а я вот тут хуже, чем на нарах, парюсь. Ни приодеться, ни накраситься. Я ведь такая бедовая была. И мать в деревне без кола и двора. Они у нее избу спалили. Старуха-то тут при чем?

— Я помню, какой ты была, — грустно улыбнулась Маша.