Часть картины

— Я тоже! — Инна всхлипнула. — Он ничего не рассказывал. Все так быстро случилось, и я не успела даже поговорить с ним. Это все Андрей со своим «мальчики не жалуются»! Боится, что я его забалую. А я когда зашла к Васе в профиль и прочитала все, что там писали, все, чего они ему желали, как его оскорбляли, чуть с ума не сошла. Да я сама бы вскрылась! Я хотела нанять каких-нибудь амбалов, чтоб, знаете, чтоб их всех там, чтоб хоть как-то мозги на место встали!

— Это бы не помогло.

— Знаю. — Инна притушила сигарету. — Просто я очень давно не спала…

— Разве муж вам не помогает?

— Мой бывший? Нет, он приезжает, помогает, но с этим-то ему мне не помочь. И то, что он хочет оставить Васю в школе… Для него-то это форма закалки характера, «пацан растет», но мне как с этим жить, если мой ребенок среди этих…

— Среди детей. Всего лишь детей, Инна.

— Сами знаете, на что способны дети!

— С Васей ничего не случится. Я вам обещаю, — вырвалось у Софьи само собой.

Никаких гарантий, она же только что сама говорила! Чтобы отвлечь Инну, Софья быстро спросила:

— Оля часто сюда приходит?

— Через день.

— Ее же вы простили?

— Да.

— Попробуете с остальными?

Инна долго терла переносицу, словно закрываясь от неудобного вопроса:

— Иначе не получится?

Софья покачала головой. Они направились в сторону палаты. Встреченная по пути медсестра сделала замечание из-за шума в палате. Смех слышался уже на лестничном пролете. Лицо Инны исказил страх, она ворвалась в палату и тут же выдохнула.

Все говорили одновременно, то и дело перекрикивая друг друга; в потоке Софья различала знакомые прозвища учителей: ЕГЭ (директриса), Академик (историк), Мурашка (математичка), Гнездо (биологичка).

Ближе всего к Васе сидела Оля. Впервые за долгое время девочка улыбалась.

Софья была почти довольна этим визитом и своей ролью в нем. Почти. Потому что именно тогда она в первый раз услышала, как ее прозвали в школе.

Юдифь.

* * *

Он озадачен:

— Вы же не еврейка. Хотя и есть что-то как будто. Отчество намекает. Да и профиль у вас, честно говоря…

Нина Николаевна почти сразу заподозрила в ней семитскую кровь, но, обнаружив правду, обрадовалась, что нашла еще более злостного нарушителя.

— Меня часто принимали за еврейку, да. Но только не дети. Это пошло после того случая.

— Почему?

В ее голос тотчас вкрадываются привычные учительские интонации. «Ребята» с умиленным вздохом рассаживаются за парты и достают двойные листочки.

— Видите, есть толк от этого предмета. Дети вот знают. Нашему поколению в школе о религии не говорили, в семьях не особо разбираются, поэтому многие и не знают даже самых известных библейских персонажей.

— Персонажей? Персонажи в книжках.

— Библия тоже книга.

Он морщит лоб:

— Допустим. Так почему Юдифь?

— Она отрезала человеку голову, чтобы спасти свой город.

Он цокает с сочувствием. Странно. Будто ему действительно есть дело.

вы говорили со мной не о том

Вечером, уже вернувшись из больницы, она увидела сообщение. Одно слово: «Спасибо». Не ответила. Ей все еще было неловко из-за той вспышки гнева, но довези он ее до дома, ситуация стала бы еще двусмысленнее. Что было делать, начни он напрашиваться на чай или пустись в откровенности по дороге? Хотя до двадцати она ездила на поездах, синдром попутчика так и не стал ей близок. Тем более он неуместен в отношениях с отцом ее ученика. Школа всегда была островком безопасности: мужской коллектив насчитывал стандартный, чуть варьируемый набор.

(Укажите вариант, в котором по убыванию перечислены предметы, чаще всего преподаваемые в школе мужчинами:

1) история, физика, физкультура, ОБЖ.

2) ОБЖ, физика, физкультура, история.

3) физика, физкультура, история, ОБЖ.

4) физкультура, ОБЖ, физика, история.)

Вне школы было сводничество, был подарочный сертификат на спид-дейтинг, была и анкета в сервисе такой себе приятности знакомств. Скучные свидания, скучные спутники, скучные разговоры, которые она, чтоб хоть как-то развеять эту невыносимую, зубодробительную скуку, вдруг могла прервать прямым вопросом «так где ты живешь?», но скука не уходила там, где жил скучный мужчина, скучный мужчина не мог выгнать скуку даже изнутри, скучно было и во время липких сношений, и во время ночных побегов на скучном такси из скучных квартир ее скучных попутчиков по постели. В таком режиме она продержалась недолго. Анкету удалила без сожалений и вернулась в тот вакуум, где не было скуки лишь потому, что там не было ничего — только так она и привыкла жить.