Частица невероятности МС

Тот озадаченно моргнул и остановился. А потом, неожиданно для себя, остался, пересел ближе к Машиной кровати и начал рассказывать человечке об особенностях демонической анатомии и физиологии. Два сердца, но один круг кровообращения, поглощение не кислорода или азота, но жизненной силы мира, способность регенерировать, даже если поражены или вырваны оба сердца, но не одновременно, а с некоторым интервалом.

Глаза девушки, горящие искренним интересом, не жадной жаждой уничтожить проклятую тварь, а жаждой познания, без примеси страха или брезгливости, покорили старую и смертельно опасную тварь демонического мира. Да, не будь человечка ортэс, ее все это не спасло бы, но способность мыслить, не смешанная с бешеной жаждой крови, как и сама носительница дара, были оценены по достоинству еще раз, потому и удостоены беседы.

Демон пробыл рядом с Марией дольше, чем планировал. А когда ушел, девушка сразу потушила свет и легла. Не стоило серьезно нарушать режим дня. Может, из-за этого она снова сегодня увидела не обычный мирный сон про плавание, сбор грибов или учебу, а уже набивший оскомину черно-клеточный зал. Тот, который поменьше и в котором крысобраз прыгал на человека в черном плаще.

Ага, вот и он, снова черный плащ, как у назгула из кино про этих… хоббитов. Как-то Маша смотрела, когда перебирала на компот смородину. У них тоже морды лица не видно, зато у этого «назгула» четко заметна черная повязка на горле, как раз там, куда прыгал в прошлом сне зверь. Или не зверь, а, скорее всего, тоже демон. Слишком разумно он себя вел для зверя. Агрессивно, но разумно.

Между тем тип в черном плаще снова метался вокруг геометрической фигуры со свечками, нарисованной на полу чем-то светящимся. В центре фигуры — Маша только сейчас заметила, но была почти уверена, что эта штуковина находилась там и раньше, — стояло маленькое металлическое блюдечко с серо-бурыми камешками. Точно такой серый цвет имели плиты с вмурованными в них кристаллами, которые покоцала Маша, возвращая тепло в пещеры. Только бурого на них она не заметила. Хотя… Мысли во сне были ясны, как никогда, соображалось на порядок лучше, чем обычно. Сазонова вспомнила, как поранила руку об острый угол одного из менгиров. Рука, правда, почти сразу зажила, но чуть-чуть крови вытекло. Не ее ли засохшая кровь на камнях в той плошке? Если ее, то тогда почти понятно, как ее находят неприятности. Жаль только, она ничего сделать не может, чтобы забрать камешки. Может, поэтому ей о них ничего не сказал демон? С другой стороны, он не обязан ничего говорить. Не убил, метку дал, защитил ради своих интересов, и ладно.

Между тем прыжки и вопли перед чертежом на полу подошли к завершению, вспыхнули едва мерцающие свечки, и в центре рисунка возник демон, тот, что прятался в кустах сирени, обладатель больших лап и кисточек на ушах.

Тип в черном плаще принялся что-то верещать, потрясая длинной палкой с черным набалдашником. Демон потоптался на месте, рыкнул, когда его большая нога случайно задела вспыхнувший стеной контур рисунка, почти по-человечески вздохнул, наклонился, сгреб из плошки серо-бурые камешки и кинул.

Маша ждала, что камешки тоже стукнутся о все еще пылающую алым полупрозрачную стенку. Но нет, снаряд прошил стенку насквозь так, будто ее не существовало, и врезался точно под капюшон. «Назгул» рухнул как подкошенный, сложился черным комком и застыл. Серо-белый, шерстью удивительно похожий на стоящего вертикально бобтейла, большеног с кисточками на ушах довольно оскалился и исчез из чертежа.

Что там случилось дальше, вызвали ли доктора к скандалисту в плаще или нет, Сазоновой не показали. Сон-кино снова сменился совершенно обычным. Маша ходила по полянке у леса и собирала в кружку землянику. Правда, большей частью собирала в рот, уж больно сладкой была теплая от солнца ягода и так пахла, так пахла, что удержаться не было никакой возможности!

Мирное сновидение дало Маше возможность отлично выспаться и восстановить силы перед экзаменом. Она спокойно готовилась, и даже ключ не оборачивался дверью, чтобы тянуть навстречу очередной порции подвигов. Нет, конечно, Маша свои действия никогда бы так не назвала, но именно так их могли бы трактовать те, чьей спасительницей она оказывалась. Хотя, чего уж там, большую часть деяний спасенные приписывали кому-нибудь из пантеона своих богов. Так им было проще, привычнее и удобнее. Ну а боги… Что боги? Ни один, понятное дело, не сошел, чтобы раскрыть пастве всю глубину их заблуждений. Его же не несли по кочкам, а восхваляли, так чего вмешиваться?

Маше, впрочем, на это было откровенно наплевать. Главное — хорошо сделанная работа, а уж все внешние эффекты и сплетни вокруг — мелочи.