Частица невероятности МС

Непонятно! Девушка пожала плечами и собралась положить опасный предмет в плоскую вазочку, чтобы вручить кому-нибудь из экхардцев при следующем визите для передачи владельцу. Не тут-то было. Украшение наотрез отказалось покидать ладонь Маши. Оно словно прилипло к коже. Положить его ни в вазу, ни на стол, ни в карман не получилось. Маша озадаченно сдвинула брови, изучая приставшую к руке, как пластырь, вещь.

— Не получается, — растерянно призналась девушка.

— Проклятый перстень? — недоуменно прохрипел Фэб.

Любопытство оказалось сильнее отголосков боли, гуляющих по телу. Фэйри нашел в себе силы встать и подойти, а не подползти к Марии, чтобы повнимательнее приглядеться к коварному украшению.

Смотрел минуту, другую, третью. Маша терпеливо держала перед лицом фэйри ладонь с вещицей. Наконец Фэб мотнул своей осенней гривой и озадаченно признал:

— Нет, не проклято. Вещь с предназначением. Но каким, не разберу до конца. Узы, сила, защита, начало. Но назначено не мне, потому так среагировало. Может, Черный тебе подарок сделать хотел или снял вещицу да позабыл?

— Ладно, спросим. Только с ладони бы его снять сначала, — пожаловалась девушка, не понимая, как избавиться от драгоценной липучки.

— Хм. — Глаза Фэба мстительно блеснули. — Сделаю!

И Древний, сложив из длинных пальцев какую-то причудливую комбинацию, смачно харкнул через нее на ладонь девушки. Слюна полыхнула золотом, а фэйри торопливо скомандовал:

— Бросай подальше! Ну же!

Подальше хозяйственная Маша бросать украшение не стала, а вот в приготовленную вазочку стряхнула и вымыла руки с мылом под краном. Кто их знает, этих Древних и странные украшения заодно, а вдруг они с опасными микробами?

Фэб на вазочку, поставленную на шкаф в комнате, косился с неприязнью, но скандалить и требовать сию секунду выбросить бяку из квартиры или переплавить не стал. Если вещицу оставил Черный, то с ним и разбираться надо, а выкинешь не раздумывая — объясняй потом, куда дел.

Одним словом, Древний опасную штуку, едва не стоившую ему пальца или даже руки, предпочел не замечать демонстративно и столь же демонстративно погрузился в океаны музыки. На сей раз без танцев. Слушал, тихо свернувшись в кресле в невообразимый для человека клубок, и, прикрыв глаза, восстанавливал потрепанную болевым шоком нервную систему.

Маша только пожалела, что у нее нет телефона, с которого можно позвонить в Экхард и сообщить про перстень. Может, эту важную штуку случайно Дейдриан забыл, когда на кухне помогал? Но связаться с ним и спросить никакой возможности не было.

Зато звонок деда Федора позабавил. Старик был полон искренней благодарности серенькому парню с длинной белой косой, подбросившему пару прилежных работничков. Ледяные хулиганы, вкалывая «от забора и до вечера», отбывали трудовую повинность на огородах пожилых соседей по дачному кооперативу. Работала пара очень прилежно. Чем уж там им пригрозили или что пообещали за сельскохозяйственные труды, осталось для ортэс тайной за семью печатями. Может, страшной карой Черного Властелина, если загубят хоть росток? Но факт есть факт: парочка хамов безропотно, не показав недовольства ни словом, ни взглядом, ни жестом, искупала вину в поте лица, тела и кровавых мозолей, натертых непривычными орудиями труда.

Вечер плавно перешел в ночь, и Маша спокойно уснула, не ведая о тревогах и печалях, съедающих отдельные мужские сердца и души. Черные и жестокие…

Между тем в черной-черной империи в черном-черном замке в черной-черной комнате у черного-черного камина, полыхающего алым пламенем, с кубком багряного вина сидел Черный Властелин Дейдриан в самой черной-черной меланхолии.

Настроение Властелина грозовой тучей клубилось в замке. Дей затворился ото всех, дабы не убить подданных своим хлещущим через край гневным разочарованием. Даже дроу, ощутивший настрой друга и Повелителя, сунулся к нему лишь спустя несколько часов, когда густое марево гнева и боли уже гудело рассерженным ульем, а не рвалось уничтожить каждого приблизившегося.

— Она отказала, — тяжело уронил Дей.

Теперь просто сидел, мрачно смотрел на огонь и пил крепчайший напиток, как воду.

Зэр озадаченно изучил Дея, кубок, камин и прилагающуюся к этому в качестве антуража давящую чернейшую атмосферу мрачности. Придвинул к огню еще одно кресло, сел и односложно спросил:

— Уверен? У женщин «нет» — это зачастую «возможно», а «возможно» — «да».

— Она не приняла перстень.

— Чем объяснила? — помрачнел Зэр.

— Она его не надела. Я оставил его на столе.

— То есть Черный Властелин Экхарда не снизошел до объяснений с ортэс? — почти зло уточнил дроу. — Ну, раз она тебе не нужна, тогда повторяю свое предложение: я сам могу ей перевить запястья паутиной! Такую силу упускать — преступление!

Дроу едва успел скатиться с кресла, уклоняясь от удара черным мечом. Клинок, возникший из пустоты, безжалостно развалил несчастный предмет мебели надвое.

Зэр не испугался, лишь встряхнулся, подвинул к себе целое кресло и уточнил:

— Значит, нужна. Тогда почему?