Частица невероятности МС

— Только жалеть меня не надо, человечка. Так живут фэйри: гибель в бою, под пыткой, на взлете лучше смерти от стариковской немощи, — яростно усмехнулся Фэб. Его мелодичный голос сейчас больше походил на рычание зверя. — Они ушли, как хотели. Я проводил достойно, отомстил каждому из виновных, их крики долго услаждали души ушедших. Я остался жить частью Двора, высоким приближенным Королевы. Холмы манящи и дивны… Но ныне сила тех миров, где мы бывали, кровь поверженных, добровольно отданная сила Черного Властелина, твоя сила — все это сделало меня равным Королеве или даже… — Древний замолчал, не договорив фразы, и начал другую: — Только сейчас понял — если я вернусь, я должен буду вызвать Мэйбэдолл на бой. Не хочу. Когда-то я почти любил ее… Потому отныне я свободный фэйри, выбирающий свой путь. И пока я останусь подле тебя во исполнение данной клятвы и по собственному желанию.

Мария только кивнула, почти придавленная коротким трагичным рассказом Фэба, всегда казавшегося таким юным и беспечно-веселым. Правда, к какого рода веселью бывает склонен ее спутник, девушка уже успела узнать. Но слишком уж внешний облик Древнего не вязался с его истинной натурой, о которой приходилось напоминать самой себе, да и сам Фэб раз за разом демонстративно тыкал ее своими словами и действиями в очевидные отличия. Он был другим, и это было безумно, но безумно красиво. Теперь Сазонова понимала лучше те легенды о Холмах и о зачарованных сидами людях, которым довелось на краткий миг увидеть Древних, побывать в их компании и на всю жизнь сохранить тоску по самому недостижимому и яркому из всего, что они видели.

Сама Маша оказалась застрахована от этой безумной тяги-тоски лишь должностью ортэс и тем, что она уже успела повидать в жизни и, так сказать, на работе много чудесного, красивого и невыразимо притягательного. Древние из Холмов были хороши, но рядом жили и другие, не менее интересные создания, потому ортэс могла спокойно любоваться Фэбом и его выходками.

Его намерение остаться, с одной стороны, немного тяготило Машу, с другой же, когда вспоминались все те случаи, когда Фэб Кнутовище оказался бесценным помощником, радовало. Ради спасения других, ради мудрых советов, ради собственной безопасности странные выходки фэйри можно потерпеть. А уж печенек и подавно не жаль.

— Потому, ортэс, я заключаю с тобой новый договор! Отныне и впредь, покуда мне не прискучит и покуда ты нуждаешься в моей защите, я буду рядом! — торжественно провозгласил фэйри. Правда, патетику момента портила хулиганская ухмылка, кривящая яркие губы Фэба. Кнут на поясе согласно прищелкнул.

Фэйри склонился к Маше, снова пребольно тяпнул девушку за нижнюю губу и слизнул чуть-чуть выступившей крови, закрепляя устную договоренность, как повелось с давних пор.

— И я тоже буду учить тебя искусству обращения с клинком! — продолжил добровольный защитник. Любимый кнут в руке его возник сам собой и превратился в гибкий прутик. Острый кончик ткнул девушку в бедро. Только после этого Фэб задорно скомандовал: — Защищайся!

И с места в карьер началось первое из череды занятий. Хлесткий прутик в руках Древнего оказался страшным оружием. Он неумолимо колол кончиком, хлестал, вертелся и кружился вместе с хозяином вокруг Марии. Ортэс запыхтела, потерла небольшой синяк, потерла место удара на попе и включилась в занятие.

Никакой площадки на природе или тренировочного зала в помещении фэйри в качестве специального места для занятий не признавал в принципе. Для него все было просто: где прут в руке и ортэс — там и подходящее место. Жизнь такая насмешница, что площадку для поединка может устроить где и когда угодно, не подстраиваясь под неумеху.

С тех пор так и повелось — Фэб гонял Машу с прутиком похлеще Зэра и Фалькора с мечами. Рыцари все-таки были людьми занятыми, с грузом обязательств, и часто уделять время девушке не могли.

Зэр вернулся к Дейдриану с коварной усмешкой, блуждающей на губах, и промолвил:

— Друг мой, теперь я не столь убежден в отсутствии у милейшей ортэс толики мстительности и истинного коварства. Видел бы ты эту парочку ледяных ребятишек, тоскующих на огороде у соседей девочки! Ее дед был великолепен даже без предварительного договора. Ты был прав, одобрив мое предложение привлечь Федора к наказанию.

Мальчишки, никогда не державшие в руках человеческих инструментов, вынуждены были изнывать от зноя, переодевшись в людские лохмотья, орудовать тяпками и в перчатках прилежно рвать сорняки на огороде пары старушек. И все это под гнетом твоего гнева и унижения из-за необходимости помогать жалким человечкам!

Дей молча кивнул с нечитаемой гримасой. На что-то подобное он и рассчитывал, утверждая как план действий слова, сгоряча слетевшие с губ Маши. Кивнул и покосился на окно заклинания, отражавшее гладящую белье девушку.

— Коварство у Марии? Увы, мой друг. Если бы. Тогда она уже не была бы собой, не была бы ортэс. Она слишком чиста и невинна для Экхарда. Ее сожрут, невзирая на любую мою защиту, если… — Черный Властелин не договорил, мотнув головой. Губы скривились в горькой усмешке.