Частная жизнь

После свадьбы молодожены ехали в Болгарию, попроще которые – в Сочи. Там море…

Но море – вечное, а мы о преходящем. Черты года такие. За авиабилеты могут убить. «Аэрофлот» в 77-м дешев, как пара кунгурских туфель, и также невыносим. В кассах убийство – жара, давка, драки, предсмертные крики: «У меня бронь! Бронь!..» – и кассир-убийца, хладнокровно: «Нет у вас брони. Следующий». Жванецкий еще не виден, но уже слышен.

Всесоюзное радио подсказывало выход, ненавязчиво так:

Мне к теплому морю нисколько не хочется –

Душой не кривлю я, о том говоря.Тебя называю по имени-отчеству,Святая, как хлеб, деревенька моя.

Спохватились. За двенадцать лет, как колхозникам стали выдавать паспорта, все, кто пошустрее, из деревень разбежались, а оставшиеся погрязли в пьянстве. Атеисты тартанулись: запричитали о святости, возвели каравай на алтарь: «Хлеб всему голова!». В столовках развесили шедевры казенной словесности: «Хлеб – драгоценность, им не сори! Хлеба к обеду в меру бери!» – ломти стали резать пополам и еще раз пополам. При этом нефтедолларами, гады, даже не сорили – веяли их по ветру миллиардами. Опять я о политике, неизлечимый…

Женская мода в ту пору была – макси: юбка-колокол, юбка-спираль. Сумки из бортовки с портретом Демиса Руссоса. Гуд бай, май лав, гуд бай!

1978. ВСЕМ БЫЛО «ПО ФИГ»

Сосед дядя Гриша, ветеран Великой Отечественной, каждый вечер напивался перед телевизором и матюками комментировал программу «Время», при этом он смачно харкал на экран. Время ветерану не нравилось и одноименная программа тоже. Там все врали и лизали зад Брежневу, дарили ему Звезды Героя, как барышне брошки – ко дню рождения. К 23 февраля 1978 года Брежневу подарили Орден Победы. «За что?! – вылетел на кухню ужаленный в самое нутро дядя Гриша. – Орден Победы положен ПОЛКОВОДЦАМ, а не полковникам!».

А Брежнев уже был Маршал Советского Союза, и скоро будет Генералиссимусом – как Сталин. По всей стране ветераны плевали в экраны, ходил анекдот про «дворники» на телевизор. Просто выключить «ящик» никому из них не приходило в голову. Да и что толку, заодно надо было отказаться от радио, от всех газет и журналов, не ходить по улицам. Запереться и помереть что ли? Брежневские льготы ветеранам немного приглушили брань бывших фронтовиков.

Фронтовики тоже ведь были разные. Около любой очереди терлись пожилые ловкачи с ветеранскими книжками, они продавали свое место у кормушки. Хотя никакой нужды они не испытывали, пенсии в то время были большие и доставлялись исправно. Летом какой-то заморский гость подарил Брежневу орден «Золотое Солнце Перу». «И золотое кольцо в нос», – посмеивались мы несколько придушенно. Кругом был сплошной дефицит, дефицит всего, а нашему генсеку награды уже некуда было вешать. Один отважный клоун в цирке показал залу спину в орденах – зал взорвался хохотом. Чувствительность народа к иносказанию была потрясающей.

Между награждениями шел телесериал «Следствие ведут ЗнаТоКи». Часть публики почему-то фыркала от песенки «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет…». Вероятно, она, эта часть, догадывалась об истинном уровне преступности в нашей стране. Большинство же населения находилось в счастливом неведении, в безмятежном спокойствии за свою безопасность. Так только, кое-где некоторые милиционеры допускали рукоприкладство… Слегка калечили задержанных, кто-то обирал пьяных – неизвестно кто… Порой сажали не тех… А в основном все было тихо, факт. Звукоизоляция была идеальной.

И вдруг – Вознесенский по телеку: «Я – горло! Повешенной бабы, чье тело, как колокол, билось над площадью голой!..» – это он с Родионом Щедриным написал ораторию «Гойя». Неужели – можно?..

У нас в Перми, в ДК Гагарина, при людях – и вдруг такая текстуха в затемненном зале: «Человек надел трусы…». Что-о?! – Да нет, нет, это стихи того же Вознесенского, стихи на тему времени: «По утрам, надев трусы, не забудьте про часы». Шутка гения. А на экране – диапозитивы известных пермских фотохудожников. Всё литовано. Фокус, однако, был в том, что шутливые стихи в соединении с безобидными диапозитивами да под «космическую» музыку поднимали тему ВРЕМЕНИ, именно – в абсолютных, не советских координатах. Тему, уже ставшую болезненной, хотя слово «застой» еще не прозвучало. Обстановка в затемненном зале была грозовая.

Никто не хотел свергать советскую власть, она сама приставала. Человек вне политики не имел права быть. Или ты будешь общественник – или тебя не будет вообще. Ты обязан ходить на службу, платить разные взносы, посещать промывания мозгов, выписывать себе промыватели (газеты), обязан одобрять, обязан любить до гроба. Иначе задолбают, отовсюду выгонят, а потом посадят за тунеядство. И не выпустят, пока не перекуют.

Звени, отваги колокол!В дороге все, кто молоды.Нам карта побед вручена.