Частная жизнь

Кто-то из пермского андеграунда довольствовался своим частным кайфом, а кто-то пытался легализоваться. В 1982 году компания молодых поэтов и художников сумела столковаться с комсомолом, получила у него «добро» и стала называться – клуб творческой молодежи «Эскиз». Через своих людей в газете «Молодая гвардия» клуб пробил для себя постоянную рубрику. И стала «Молодуха», оплодотворенная клубом, очень даже ничего. Отыскивала и публиковала хорошие стихи и прозу, в стенах редакции проводила выставки авангардистов и концерты бардов. В 1982 году открыла первую в области брачную контору – «Служба содействия браку».

Так что застой застоем, а жизнь, если вспомнить получше, кипела. Дыбился (анти)советский рок, впервые в жизни я записал русскоязычных исполнителей: Майка Науменко, БГ и паренька этого, с гнусавинкой, ну как его – Андрея Макаревича: «И когда мне тесно в старом доме, я сажусь у третьего окна».

Глаголом жгла сердца «лейтенантская правда о войне» Бондарева, Быкова, Бакланова, Адамовича. «Иностранка» поднимала и предъявляла нам пласты культуры «антиподов» – латиноамериканцев – то самое «зеркало» (одно из), которого нам так недоставало, чтобы увидеть себя со стороны.

В книжном у ЦУМа появились репродукции Босха (шизик, наш в доску). На дому кое-у-кого можно было посмотреть самодельные диапозитивы Сальвадора Дали, к 1982 году он стал самым модным художником в Перми. К тому времени наша сказочная жизнь уже полностью совпала с бредом Дали, и любимое словечко стало у нас – «сюр».

К слову – анекдот. Таксист ночью пристает к пассажирке, лезет к ней под подол, а она ему: «Мущина, предупреждаю: я – натурщица Сальвадора Дали», – «Ну и что?» – «А то. То, что вы ищете, находится у меня за ухом».

У народа в 1982 году «поехала крыша» – новая идиома. Актуальная тема. Вариации: «Ждите. Еду. Ваша крыша», «Серым шифером шурша, крыша едет, не спеша». Любимая песня – «Под крышей дома – никого». Через 10 лет «крыша» к нам вернется на бандитском джипе.

А тогда на сцене телестудии Останкино злобствовал пародист Александр Иванов, тоже примета времени. В его эстрадных концертах «Вокруг смеха» обнаружил себя Жванецкий, он читал монологи с листа: «Нормально, Григорий? – Отлично, Константин!». Валялись от хохота.

Да конечно, отлично, чего там. Это «у них» был застой. А «у нас» множились театральные студии. Новинка – «комнатные театры»: без сцены, актеры смешаны со зрителями – хэппенинг, по сути. Пермские киноклубы размывали пошлость настоящим искусством, в клубе работников госторговли шли шедевры Феллини, Антониони, Вайды. Низкий поклон тем подвижникам, что добывали их для нас.

Так что в 82-ом в Перми уже все можно было найти – и Кортасара, и Филонова, и Юнга – только захоти. И даже игрушечные железные дороги – немецкие, «PIKO»: рельсы, вагончики, пакгаузы, тоннели, стрелки, переезды, домики с цветниками – и все вот такусенькое, невиданной красы, и все работает. У «Детского мира» стояли взрослые дяди коллекционеры, менялись деталями.

Мужская мода-82: сабо – туфли без пятки на деревянной платформе. Престиж-82: кожаный «кейс» с кодовым замочком и еще – сауна. Это такая финская баня, там сухой жар до 120 градусов! Если кольцо не снял – ожог. На выходе из сауны – купальня и «послебанник» с суксунским самоваром, грузинским чаем, «Жигулевским» пивом, «Русской» водкой и римским развратом. В банные номера записывались за месяц, «уважаемые люди» проходили без очереди. «Шишки» строили свои сауны.

Модницы к зиме вязали «шапку-ворот» – трубу, ниспадающую с головы на плечи. Дети просили «кубик Рубика», позже – одноименную «пирамидку», «змейку».

«Адидас» путали с «Жальгирисом». Пели: «Адидас – три полоски» на мотив ВИА «Ялла» «Учкудук – три колодца». (На тот же мотив: «В кучку дуй – и колоться» – песня наркоманов, приближающихся).

Светская новость: Алла Пугачева рассталась со своим пожилым «маэстро» Раймондом Паулсом. Прима обнаружила неиссякаемую любовь к молодым дарованиям, рядом с ней взошли и прославились доселе никому не известные: Игорь Николаев, Владимир Кузьмин…

Две звезды, две светлых повести,

В своей любви – как в невесомости…

А невозмутимый Паулс нашел свое счастье с «Кукушечкой»: «Бабушка рядышком с дедушкoй». Говорят, потом его кинуло в министры – такая импровизация, зашибись. Латвийский рэгтайм.

В 82-м народ дивился на «Сан-Ремо»: Тото Кутуньо, Рикардо Фольи, «Рики э Повери», кхм – Пупо… Другая планета. Другой язык, иная манера держаться, костюмы, стили – все другое, Европа. Благополучие. Нега так и лилась с экрана в наши истерзанные сердца.

Нам зачитали Продовольственную программу в 82-м. И мы в сотый раз поняли, что на наше государство надежды никакой: программы не было. Была отписка – длинная, правильная и бесполезная – таких вокруг море, мы сами их сочиняли каждый день. А что будем кушать?