Частный детектив. Выпуск 5

Невысокий, с симпатичным розовощеким лицом, редеющими русыми волосами и довольно бесцветными широко расставленными глазами, скрытыми за большими очками в роговой оправе. На вид — около шестидесяти. Вокруг шеи у него был красный шелковый шарф, концы которого были засунуты за вязаный розовый джемпер, костюм дополняли желтые брюки и высокие лакированные сапоги для верховой езды. Наряд попугая. Килограммов 10–12 веса — лишние. Чем–то он смахивал на голливудского Санта—Клауса, побритого, но готового к рождественскому представлению.

В одной руке у него была бумага, во второй — карандаш. Он постучал карандашом по листочку и скомандовал:

— Раздевайтесь.

— Не хочу.

— Ох, послушайте. Разве моя секретарша не объяснила вам процедуру?

— Нет.

— Таково требование. Это необходимо.

— Для чего?

— Для психоанализа.

— Что вы собираетесь анализировать?

— Ох, прекратите это глупое препирательство! — он повысил голос.

— Я вовсе не псих, не волнуйтесь… Что за прелестное создание только что вышло отсюда?

— Мисс Планк? Какое вы имеете отношение к мисс Планк? В каком смысле она вас интересует?

— К чему это все?

Он издал какой–то странный звук носом:

— Снимите одежду и ложитесь на кушетку, и мы начнем.

— Нет. Понимаете… Видите ли…

— Очевидно, вы ничего не понимаете. Моя секретарша должна была вам объяснить. Это часть моей методики. Все мои пациенты должны полностью раздеться и лечь на кушетку.

— Зачем?

— Это поможет вам вместе с одеждой сбросить состояние подавленности.

— Мне — нет. Наоборот.

— Мне придется прекратить нашу встречу, мистер Чанг, если вы не желаете мне помочь. Вы не хотите исправиться?

— Я не болен, черт побери. И я не мистер Чанг.

— Вы не больны?

— Я абсолютно здоров.

— Невозможно. Все люди больны. Невоз…

Он помолчал.

— Что вы имеете в виду, говоря что вы не мистер Чанг?

— Кто он такой?

— Вы…

— Ничего подобного.

— А где же мистер Чанг?

— Откуда мне знать?

— Хм–м–м…

— Я приехал сюда вовсе не для анализов или психоанализа, как вы называете, мне такого не требуется. Я Шелл Скотт, частный детектив, я приехал сюда, чтобы поговорить с вами о смерти Чарли Вайта.

— Вы — Шелл Скотт! — сказал он.

Я взглянул на часы. Да, я приехал в точно назначенное время. Поэтому я спросил:

— Кто же еще?

Он внимательно осмотрел мои белые волосы, брови, уши, даже ноги; вообще–то все — самое обыкновенное.

— Кто еще? — повторил он растерянно и тут же добавил: — Раз вы пришли сюда не ради психоанализа… хм. Извините меня.

Он прошел по ковру в помещение, где находилась потрясающая голая девушка, и закрыл за собой дверь. Что за жизнь! Но через минуту он снова возвратился, сел на прежнее место и жестом пригласил меня сесть.

Я сел.

Потом он пробормотал:

— Извините, я ожидал вас в три часа.

— Я решил, что, поскольку нельзя опаздывать, постараюсь быть точным.

По–моему, он меня не понял.

— Вы хотели поговорить со мной о мистере Вайте?

— Да, он был одним из ваших пациентов, не так ли?

— Очень недолго. Практически мы даже не начали. Психоанализ, понимаете, требует нескольких лет.

— Это звучит, как старый фрейдовский…

— Нет! Ничего подобного! Мой метод совершенно другой, чем у Зигмунда Фрейда… Он противоположный, вот в чем секрет!

— В отношении Чарли…

— Понимаете, — продолжал он, не сбиваясь со своего курса, — на протяжении многих лет я был ортодоксом фрейдистского анализа. Вы об этом знали?

— Слышал краем уха, но…

— Лечил годами больных людей. Убедился, что их заболевания усиливались…

— О Чарли…

— Если фрейдистская методика давала отрицательный результат, значит надо применять противоположную методику. Правильно? Делать обратное тому, что делалось прежде, факт?

— Да, — ответил я, чтобы не молчать.

— Мне пришлось переделать каждое правило, закон, термин, срок и методику фрейдистского психоанализа. И мне это удалось!

— Так родилась “Питеризация мозгов”?

Он поморщился.

— Молодой человек, должен вам сказать, что это выражение мне не нравится. Его не я придумал. А газетчики. Правильное наименование моего научного открытия — Дйерфизм.

Он выжидательно посмотрел на меня.

— Фрейд — Дйерф, ясно?

— Ого. Как дерепанмодаз.

— Что? Что?

— Это “задом наперед”, сказанное задом наперед.

— Угу. В Дйерфизме нет таких смехотворных концепций, как “ид” или “эго”, зато имеется “ди” и “огэ”. И так далее. Понятно?

После этого последовала целая лекция, из которой явствовало, что все термины прежнего психоанализа следует читать наоборот. Не выдержав, я сказал:

— Доктор, до сегодняшнего дня я воображал, что фрейдистская философия, кроме того, что делает людей слабее, вместо того, чтобы делать независимыми — самая идиотская вещь на свете; но теперь, когда вы мне объяснили сущность Дйерфизма, — я повысил голос и благосклонно заулыбался, — я совершенно уверен, что в Дйерфизме столько же смысла.

— Да, да, — закричал он, — теперь извлечение человечества от всех психических заболеваний в наших руках!

Страшно возбужденный, переполненный восхищением и любовью к собственной особе, Питерс поднялся с кресла и взбрыкнул.