Чего хочет женщина

— Была с утра, — хмуро ответила я, после чего ушла на кухню, сделала себе бутерброд с икрой и села на стул, закинув ногу на ногу и играя тапкой. Лом, само собой, притащился следом. Никакого наглого самодовольства на роже, скорее нерешительность и некое томление. Я поняла, что долго он не продержится, и заскучала. Генка сел напротив и как-то вскользь сказал:

— Чем днем занималась?

— А что, не видно?

— Видно. Здорово получилось, правда…

— Ничего не здорово. Где ты набрал этой рухляди? На дешевой распродаже?

— Мне больше делать нечего, как по магазинам шустрить… — покачал головой Ломик.

— И чем ты таким особенным занят, что тебе так некогда? — удивилась я. — Штаны в конторе просиживаешь? Добро бы в дело…

Лом не обиделся, посмотрел на меня и вдруг сказал:

— Лад, я посоветоваться хотел. Тут такое дело…

Я мысленно усмехнулась — то-то Танька обрадуется, оставила в покое тапку и стала внимательно слушать.

Утром Лом, бреясь в ванной, окликнул меня. Я подошла, встала рядом.

— Ты чего купить-то хотела? — с чуть заискивающей интонацией спросил он.

— Список на холодильнике.

— Может, вместе съездим, вдруг куплю чего-нибудь не то, будешь злиться…

Я пожала плечами:

— Хорошо, поедем…

В магазинах Лом вел себя на удивление терпеливо, подозреваю, что он получал удовольствие от нашего похода. Поначалу я только изображала интерес, а потом действительно увлеклась, точно и в самом деле собиралась жить в ненавистной Ломовой квартире.

К вечеру Ломик собрался в контору.

— Ужин приготовить? — стоя к нему спиной, поинтересовалась я. — Или ты поздно?

— Готовь, — кашлянув, ответил он и покинул меня. Я хохотнула и стала разбирать покупки. Если Танька не ошибается и Лом таит в душе большую любовь ко мне, сегодня ему придется туго.

Ужин удался на славу. Я вырядилась в новое платье и осталась собой чрезвычайно довольна.

Когда любимый вернулся, накрыла на стол и скромно уселась в уголке, глядя на него с большой нежностью. Лом жевал, хмурился, а под конец со вздохом заявил:

— Красивая ты баба, Ладка…

— Это плохо? — удивилась я.

— Не знаю, — опять вздохнул Лом. — Одно беспокойство…

— Найди себе какую-нибудь уродину, — посоветовала я.

— Я чего искал, то нашел, — заявил он. — Одно плохо — веры тебе никакой.

— Опять двадцать пять, — тяжело вздохнула я. — Ведь все же объяснила.

— Ты объяснишь… — начал злиться любимый.

Я подошла к нему, раздвинула его колени, устраиваясь поближе да поудобнее, и сказала:

— Заткнулся бы ты ненадолго да делом занялся. — Пока Лом соображал, что на это ответить, я его поцеловала и добавила:

— Я так по тебе скучала…

Ломик включил ночник, которым не так давно получил по пустой голове, и стал меня разглядывать. Дышал с трудом, и по роже было видно, что страшно доволен. Еще бы… Я только что из шкуры не выпрыгнула.

— Ну как, угодил? — спросил он, а я засмеялась, потянулась и животик погладила.

— Угодил, не то слово. — Тут я обняла его покрепче и мурлыкнула:

— Я под тобой сознание теряю…

— Орала ты — будь здоров, — подтвердил он и полез целоваться, а я блаженно запрокинула головку, а потом жарко зашептала ему на ухо что-то в высшей степени непристойное. Любимый был доволен, благодушен и чрезвычайно ласков. Я решила немного поэкспериментировать.

— Пить хочу, — сказала капризно, потягиваясь в его руках.

— Чего принести? — с готовностью спросил он.

— Молочка холодненького.

— Тебе нельзя холодное, опять заболеешь.

Молоко он принес заботливо подогретым.

— Есть хочу, — сказал он, забирая из моих рук пустой стакан, и без перехода спросил:

— То, что ты говорила, правда? Хоть немного?

— Что? — не поняла я.

— Ну, что ты меня любишь, — слово ему далось с трудом, еле выговорил. Ничего, я тебя обучу, по двадцать раз на день будешь мне его твердить.

— А ты как думаешь? — ласково спросила я. Он помолчал, посмотрел серьезно.

— Не знаю. То, что тебе со мной, как с мужиком, кайф, это я чувствую, а остальное…

Он нахмурился, искоса взглянул… Глуп был Лом, и в мои слова поверить ему хотелось. Я прижала его голову к груди, по волосам погладила и замурлыкала:

— Я люблю тебя… Разве ты не чувствуешь? Злишься за старое, а то, что я по тебе с ума схожу, не видишь. Ну, не дурачок ли ты?

Он голову поднял, уставился в мои глаза, долго смотрел, лицо сделалось каким-то потерянным, обнял меня, прижался теснее и сказал:

— Ладуль, поклянись, что правду сказала. Поклянись, я поверю.

Я засмеялась, ласково, по-собачьи лизнула его в шею и поклялась:

— Век свободы не видать.

* * *

Как сказала, так и вышло.

Через месяц сыграли свадьбу. Танька, само собой, была свидетельницей и чему-то радовалась. Как я и предполагала, Лом попытался сделать из свадьбы зрелище, напоминающее коронацию, но я этому воспрепятствовала, настояв на скромной церемонии.

Очень скоро влюбленный Лом стал действовать мне на нервы больше, чем бешеный, и времена, когда мы дрались да ругались, я вспоминала как лучшие дни своей жизни. Танька, напротив, веселилась и потирала руки.

— Что я тебе говорила, заживешь как в сказке.

— Хороша сказка, — злилась я.