Чего хочет женщина

— Да уйдешь ты наконец? — разозлилась я. Танькина способность задавать вопросы, на которые я не могу найти ответ, доводила до бешенства. Танька ушла, на смену ей, с интервалом в полчаса, за которые я так и не успела придумать что-нибудь путное, явился муженек. Ничего злодейского в нем обнаружить не удалось, и я вздохнула с облегчением — еще не знает. На всякий случай стоило быть с ним поласковее. Лояльность к мужу я демонстрировала древним как мир способом, и он через некоторое время уснул в состоянии полного блаженства. Я же, осторожно выскользнув из супружеских объятий, вновь заметалась по квартире. Впору было заламывать руки и кусать губы. Ни одной ценной мысли, как заставить Димку покинуть город раз и навсегда, не нанеся при этом чересчур большого вреда его ранимой душе.

Поначалу я искренне надеялась, что, стоит мне зарыдать, жалобно глядя в его глаза, он все поймет и отбудет, сказав на прощание: «Будь счастлива». Но Димка за год сильно переменился, это я сразу заметила, и «будь счастлива» я от него вряд ли услышу. Тут уместно было вспомнить, чей он сын. Родитель его отличался злокозненностью, упрямством и дурным нравом.

Вдруг зазвонил телефон, я подпрыгнула и вытаращила глаза, сообразив, что на даче художника Петрушина, где ранее неизвестные злоумышленники держали в заточении меня, а теперь прятался Димка, имелся телефон и возлюбленный вполне мог им воспользоваться. Говорить с ним я была не готова, с другой стороны, настойчивые переливы звонка могли разбудить Лома, и если он узнает, что это Димка, то худший вариант и придумать трудно. В общем, я бросилась к телефону и прошептала:

— Да… — Конечно, это был Димка.

— Лада…

— Я не могу говорить, — испугалась я. — Он дома.

Повесила трубку, поскучала, а обернувшись, увидела муженька. Он стоял в дверях и взирал на меня пока еще без подозрения, но уже недоуменно. А я попыталась отгадать, слышал ли он последнюю фразу, произнесенную трагическим шепотом.

— Кто звонил? — спросил муженек, и я по голосу поняла: слышал.

— Какая-то женщина. Спросила тебя.

Лом удивленно поднял брови.

— Вроде бы ты сказала «он дома».

— И вовсе нет. Я сказала «его нет дома». Кто это тебе звонит по ночам? — Я попробовала придать себе грозный вид, но сама чувствовала, что не выходит. Недоумение Лома сменилось подозрительностью.

— Может, я не слишком умный, но уж точно не глухой, — заявил муженек и направился ко мне. Я поежилась и попыталась решить, в какой из углов комнаты лучше смотреть, чтоб не встретиться с ним взглядом. Лом подошел, сгреб меня за плечи и легонько встряхнул:

— Кто звонил?

— Я ведь уже сказала, — мяукнула я и поспешно добавила:

— Что тебе взбрело в голову? На свете полно сумасшедших, которые любят звонить по ночам и портить людям жизнь.

Лом постоял, посверлил меня взглядом, а я прижалась к его груди и жалобно вздохнула. Постояв так некоторое время, мы вернулись в спальню.

Однако, несмотря на мои старания, успокаиваться он никак не желал. В самый неподходящий момент вдруг спросил:

— Почему ты встала и ушла из спальни? Ждала звонка?

— Да ты с ума сошел? — возмутилась я не столько его провидческому дару, сколько нежеланию попадать под мои чары. Я насторожилась, ожидая, что вслед за этим последуют угрозы с красочным описанием моей участи. Ничего подобного. Муженек молчал, потом, привычно обняв меня, уставился в потолок. Я решила притвориться спящей. Он притворяться не стал, пялил глаза в темноту. Потом осторожно освободил плечо от моей божественной головки и, приподнявшись, с минуту меня разглядывал. Я надеялась, что ресницы дрожат не слишком заметно и в темноте он это не углядит. Вдоволь налюбовавшись, Лом ненадолго затих. Однако уснуть он не мог. Начал ворочаться, пару раз отчетливо вздохнул, потом поднялся и побрел на кухню. С интервалом в несколько минут я прокралась следом. Муженек стоял возле открытого балкона и курил, а, между прочим, два месяца назад бросил курить и держался стойко… Ночь была морозная, кухню быстро выстудило, а я разозлилась: разве можно стоять раздетым у открытого балкона, ведь простудится… Проявлять заботу о муже я сочла в тот момент неразумным и на цыпочках вернулась в спальню.

Лом пришел через полчаса, холодный, как ледышка, и, кажется, несчастный. Заглянул в мое лицо, помаялся немного и лег на спину, закинув руки за голову.

Утром никуда не спешил, точно у него был выходной от всех дел. Я прикидывала и так и эдак, стоит ли задавать вопросы. С одной стороны, спросить о делах вполне естественно, вчера утром я так бы и сделала, но в свете последних событий мой вопрос может быть расценен как желание поскорее избавиться от муженька. Я измучилась, извелась и окончательно поняла, что иметь секреты от любимого себе дороже.