Чего хочет женщина

Не знаю, чего ожидал от меня Ленчик, но под напором моего бурного темперамента малость подрастерял свою обычную самоуверенность. Что у него были за подружки, мне неведомо, но в любви он был искусен, как сапожник в кондитерском деле. Тут я некстати вспомнила одну его подружку и мысленно фыркнула. В общем, как говорит в таких случаях Танька, мужиком он был на слабую троечку. Из кожи вон я лезла совершенно напрасно, и малой толики моих усилий хватило бы с избытком. Короче, слезу по случаю своей ранней кончины он из меня вряд ли выжмет.

Ленчик уже некоторое время жалобно поскуливал, уткнувшись носом в подушку рядом с моим ухом. Тут и вошел Вовка. Я испугалась, что скрипнула дверь, и тоже застонала, даже взвизгнула. Вовка вытянул руку, а меня полоснула нелепая мысль: «А ну как он и меня уложит?»

Ленчик так ничего и не услышал. Вовка нажал на курок, а я дернулась и грязно выругалась:

— Твою мать… Да убери ты его с меня.

Я сползла на ковер, стараясь не смотреть на то, что осталось на подушке. Вовка выкатил глаза, открыл рот и на меня уставился с видом деревенского дурачка в Эрмитаже.

— Чего вытаращился? — рявкнула я. — Тащи канистру. Сожги все, здесь полно моих отпечатков.

С большим опозданием я сообразила, что в доме нет ничего похожего на душ. Баня в огороде: пожалуйста. В общем, Вовке здорово досталось. Вымылась я кое-как, он меня поливал из ведра, быстро оделась и пошла к машине. Вовка, загрузившись двумя канистрами, вернулся в дом. Выскочил, открыл ворота, а когда я стремительно выехала со двора, опять закрыл.

Танька сидела на пенечке и, не стесняясь, грызла ногти. Завидев машину, вскочила:

— Ну?

— Спели.

Я занялась своим внешним видом, а Танька номерами. Хотя дом Ленчика и стоял на отшибе, кто-то из особо любопытных мог заметить машину, потому номера поменяли.

Пока мы возились каждый со своим делом, появился Вовка. Бежал он через лес, сильно запыхался и вообще выглядел неважно. Тер лицо руками и вроде бы трясся.

— Эк тебя разбирает, — разозлилась Танька, — можно подумать, в первый раз.

— Да если кто узнает… — начал он.

— Не каркай. Ленчик — покойник, и забудь о нем. Все сделал, как велели?

— Все.

— Хорошо полыхает?

— В самый раз.

— Соседи бы не бросились тушить, — нахмурилась я.

— Это вряд ли. Богатеев в народе не жалуют. Подождут, пока основательно выгорит. Вот если б ветер в сторону деревни, но ветра вовсе нет…

Мы устроились в машине и поехали на кладбище. У Таньки здесь родители похоронены, и сегодня как раз была годовщина смерти ее матери. Так уж совпало. Танька позвонила Косте.

— Ленчик помер, — сказала коротко. — Через несколько часов об этом будут знать в городе. Ты все понял?

— Лом в курсе?

— О смерти конкурента еще не знает. Ты сообщишь: сгорела дача Ленчика, там обугленный труп, Ленчик исчез, выходит, труп — он и есть. Что в этом случае делать, Лом отлично знает. Все, кто опасен, у нас под присмотром. Проследи, чтоб никто не ушел.

— Ясно. Я к Лому, будем в конторе… Вы где?

— На кладбище, у мамы годины, вот Ладуля меня и сопровождает.

Костя вроде бы удивился, но на вопросы времени не было.

Мы с Танькой зашли в будку сторожа, подружка поздоровалась и дала денег.

— Своих навещали? — заискивающе спросил слегка подвыпивший дядька. Тяга к бутылке в таком месте была извинительной.

— Да, проведала, — вздохнула Танька, — с подругой посидели, помянули…

— А я на днях прибирался… слежу за порядком то исть.

— Спасибо.

Мы простились и двинули к машине.

Какое ни на есть, а алиби. Точное время этот хмырь ни за что не вспомнит…

Вовка ждал в машине и нервничал, телефон звонил непрерывно, а спросить, кто нас домогается, он не решался. Домогался Лом.

— Ладуль, ты где?

— С кладбища едем.

— Ладуль, у меня здесь Костя, говорит, Ленчик помер…

— Что ж… Помер и помер… Ты ведь знаешь, что делать…

— Ага… езжай-ка ты домой, я кого-нибудь из ребят пришлю, мало ли что… Самому заехать вряд ли получится.

— Никого присылать не надо. Народ не сразу опомнится… Я тебя очень жду…

В одиннадцать вечера позвонил Астахов.

— Что происходит? — спросил он резко.

— Ничего особенного, — заверила я. — К утру все будет тихо.

Разговаривать далее он не пожелал, чему я не огорчилась.

Лом вернулся под утро, усталый, но довольный. Вместе с ним прибыли Костя и Саид. Победу отпраздновали скромно, по-семейному. Засиживаться не стали: нервы требовали передышки, всем хотелось спать. Оставшись с мужем, я крепко его обняла и расцеловала. Лом повел себя неожиданно: взял меня за плечи, легонько встряхнул и сказал, заглядывая в глаза:

— Вот что, радость моя, я на многие твои выкрутасы смотрю сквозь пальцы, но кое-что усвой сразу и на всю жизнь. Я своей женой не торгую… — В этом месте я вытаращила глаза, а Ломик продолжил:

— Я выразился ясно?

— Гена, ты с ума сошел…

— Возможно. Ленчика пристрелили на даче, в упор, в затылок. Кого он так близко подпустил? И что делал там без охраны?

— У него что, врагов мало? — попробовала разозлиться я.