Чего хочет женщина

Мы замерли, ожидая реакции Лома и прикидывая, как половчее объяснить ему, почему мы так решили, и при этом не нанести удар его гордости. Против ожидания Лом не стал кидаться грудью на защиту дружка. Вызвал охрану и направился к дверям.

— Ты куда? — вскочила я. Он усмехнулся, а мы поразились тому, как, в сущности, легко до сей поры могли управлять этой коброй.

Короче, мы поежились, а Лом сказал с этой своей жуткой ухмылкой:

— Побеседую с дружком.

— Гена, — заторопилась я, — он от всего откажется, нужны доказательства…

— Он мне все выложит, — заверил муженек и ушел, а мы стали ждать, беспокойно прикидывая, что выйдет из этой встречи.

Лом вернулся поздно. Мы с Танькой дремали в креслах, даже Костя, не выдержав напряжения дня, прилег и закрыл глаза. Лом молча прошел в ванную и долго мыл руки. Я стояла рядом и смотрела на него, не скрою, со страхом. Тут он поднял голову и улыбнулся мне. Я подала полотенце, он вытер руки и обнял меня.

— Что? — робко спросила я, на всякий случай покрепче прижимаясь к мужу.

— Саид, — ответил он как-то равнодушно.

— Он сознался?

— Еще бы… Болтал как заведенный. Вот уж не думал, что дружок таким хлипким окажется…

— Он объяснил, почему? — облизнув губы, спросила я.

— А как же… Меня спасал. Бабы у нас в командирах, а я вроде на побегушках.

— Дурак он, — вздохнула я.

— Точно. Я б ему многое что мог простить, но только не тебя.

* * *

Прошло несколько месяцев. Мы с Танькой потихоньку отошли от дел, мудро рассудив, что теперь мужики вполне справятся без нас. Конечно, приглядывать за ними стоило, но делать это ненавязчиво. Ничего заслуживающего внимания за это время не произошло, за исключением того, что я готовилась стать матерью. Муженек совершенно спятил, носился по дому, перетаскивая мебель, изводил меня болтовней и вообще здорово действовал на нервы.

В настоящий момент он отсутствовал, и я наслаждалась краткой передышкой и оттого не обрадовалась Таньке. Она явилась, как всегда, некстати и бодро поинтересовалась:

— Где любимый?

— Ушел за персиком, — сказала я.

— Что? — не поняла Танька.

Вздохнув, я пояснила:

— У О Генри есть рассказ. Один придурок отправился за персиком, потому что его жене очень захотелось этот самый персик съесть. Он немножко пострелял и даже несколько человек отправил в тюрьму, но персиком разжился. Правда, к этому времени жена захотела апельсин.

— А ты чего хочешь?

— Тишины.

— Ладно, чего вредничаешь? Старается мужик, угождает.

С этим я согласилась.

— Он вычитал, что женщины в период беременности эмоционально неустойчивы, проявляет понимание.

— Лом книжки читает? — испугалась Танька.

— Да, — кивнула я. — Энциклопедию семейной жизни. Правда, ее он уже освоил. Теперь у него другая настольная книга — «Вы и ваш ребенок. Советы молодым мамам».

— Ну и что? — обиделась Танька. — Есть же в них что-нибудь путное? Ты-то ведь точно советы читать не будешь… значит, надо Лому быть в курсе, и вообще…

— Вот именно, — вздохнула я.

— Чего чаем не поишь?

— Лень вставать.

— Ладно, я встану. Ломик давно убежал?

— С полчаса.

— Время позднее… — заметила Танька, — а ты один персик захотела?

— Да.

— Не выйдет. У Лома душа широкая, приволокет килограмм.

— Три, — вздохнула я.

— Что? — не поняла Танька.

— Три приволокет, душа у него и вправду широкая.

— Хочешь, поспорим? — предложила подружка.

— Давай, — пожала я плечами.

На счет широты души моего мужа мы обе дали маху. Лом возник в кухне в сопровождении двух парней, нагруженных ящиками. Они вышли, потом опять вошли, ящики прибывали. К персикам добавились яблоки, груши, три ананаса, вид которых почему-то всегда меня раздражает, вызывая ассоциации с головой любимого, потом появился виноград, манго, киви… Потом мне стало неинтересно. Танька сочувственно сказала:

— Что ж теперь… попробуем съесть.

А я спросила ласково:

— Геночка, а тебе обязательно превращать наш дом в овощной магазин?

— Ну чего ты, Ладуль? — запечалился Ломик. В последнее время он очень страдал от перепадов моего настроения, ходил по дому в носках и пытался говорить шепотом, по большей части сам с собой:

— Тебе витамины нужны. Ты у меня какая-то бледненькая, и глазки такие грустные… ну скажи мне, чего ты хочешь, а?

Танька, подперев рукой щеку, смотрела на него с жалостью и сочувствовала мне.

— Ломик, отвязался бы ты от нее. Она… готовится к великому событию… ей хочется сосредоточиться, помолчать…

— А ты чего притащилась? — рассвирепел Лом. — Звали тебя? Как ты мне надоела, давно бы выгнал в шею, да Ладулю расстраивать неохота.

— Ломик, съешь персик, — посоветовала Танька.

— Тебя забыли спросить.

Однако, пошарив в ящиках и отобрав понравившиеся плоды, Ломик тщательно их вымыл, положил в вазу и пододвинул ко мне, правда, голос подать не решился. Поскучал, съел три персика и стал приставать к Таньке:

— И чего ты все таскаешься? Делать тебе нечего?

— Нечего, — согласилась та, — скука смертная. Городишко дохлый какой-то. Тишина, как ночью на кладбище. Сегодня сунулась в газету, вижу крупными буквами «Убийство» — и что? Жена мужа по пьянке зарезала.