Чего желают боги

Холодная вода остудила и кожу, и голову. Мысли наконец начали выстраиваться в стройные цепочки размышлений о том, чем мне предстоит заняться. И пока я одевалась и причесывалась, окончательно успокоилась. Привычная повседневность придала сил и решительности. А когда я выпила чудодейственный напиток из травы, данной мне шаманкой, и вовсе ощутила, что готова переставить холмы местами.

– Восхитительное снадобье! – воскликнула я и отсалютовала кружкой в пространство: – Спасибо, мама.

– Теперь поешь, – Сурхэм подсунула мне завтрак.

– Поем, – не стала я спорить. – Благодарю.

Ела я быстро и сосредоточенно. Терять времени вовсе не хотелось, я намеревалась встретиться с Мейлик прежде, чем она покинет старое подворье.

– Куда?! – воскликнула бдительная прислужница, увидев, что я направляюсь на выход из дома. – Еще Юглус не пришел!

– Возьму одного из стражей, – отмахнулась я. – Юглус его сменит. Идемте, детки, – сказала я рырхам, уже переступавшим в нетерпении с лапы на лапу в ожидании, когда дверь все-таки откроется.

Впрочем, Юглус успел как раз вовремя. Мы еще только шествовали к воротам, когда вошел ягир. Он остановился, скрестил на груди руки и устремил на меня выразительный взгляд.

– Я знала, что ты сейчас войдешь, просто не стала терять времени, – соврала я.

– Ты обещала каану быть осторожной, – ответил на это Юглус.

– И своего обещания нарушать не собиралась, – заверила я. – Если бы ты не успел, я бы взяла одного из стражей и ждала тебя на старом подворье.

– Стража, – с неожиданным пафосом фыркнул мой телохранитель, будто ягиры, стоявшие за воротами, не обучались с ним вместе. После этого пристроился рядом и деловито уточнил: – На старое подворье? К Эчиль?

– К Мейлик, – ответила я.

– Допрос?

– Какой ты догадливый, – хмыкнула я.

– Я умный, – не стал скромничать ягир и проигнорировал мой смешок.

На старое подворье мы пришли как раз в тот момент, когда жены Архама и его дочери только проснулись. Прислуга уже бодрствовала, и меня встретили поклонами. Я отвечала на приветствия с улыбкой, но останавливаться не стала. Сегодня меня интересовали бывшие каанши, а не те, кто на них работал. Точнее, меня интересовала только третья жена, но начала я все-таки с первой. Не ради расспросов, а из желания показать свое доброе отношение и расположение.

Впрочем, мы уже успели поговорить после того, как уехал Танияр. Она пришла ко мне вскоре после того, как заснули ее дочери. И это было впервые, когда заботливая мать оставила детей без присмотра, но понять женщину было несложно. Ей предстояло узнать правду о тех людях, кто был ей близок долгие годы, и ждать далее она не хотела.

– Говори, – велела мрачная Эчиль, едва уселась на стул для посетителей в моем кабинете, где я пыталась забыться в работе. Слишком сильны были переживания о муже, едва покинувшем Иртэген вместе с войском ягиров.

Не сразу сообразив, чего она от меня хочет, я наконец поняла и, чуть помедлив, начала свой рассказ. Я тогда поведала свояченице о наших с Танияром догадках и доказательствах, полученных после побега Архама и его матери. В этот раз я была предельно откровенна и в истории с ее мужем, и с отцом. О том, как мы заезжали в Белый камень после поселения пагчи, я тоже утаивать не стала и выложила всё как было.

Эчиль в молчании слушала меня, ни разу не перебив и не оспорив услышанного. Просто сидела и принимала к сведению то, о чем раньше даже не подозревала. И единственное, что она произнесла, когда я замолчала, было:

– Как он мог…

Но к кому это относилось: к ее мужу или отцу – я так и не поняла, а Эчиль уточнять не стала. Она посидела еще некоторое время, больше не произнеся ни слова, ну и я молчала – добавить мне было нечего. Утешить тут было нечем, а посылать проклятия на головы виновных не имело смысла. Потому мы просто думали, каждая о своем. А потом первая жена ударила ладонью по столу, будто ставя точку в своих размышлениях, и сказала:

– Вы с Танияром – единственная родня нам с девочками. Я хочу быть полезной своей родне. Чем я могу вам помочь?

С этого момента роль шпиона в собственном доме окончательно укоренилась за Эчиль. Она возражений не имела, только понятливо кивнула и заверила:

– Глаз с них не спущу.

Когда первая жена покинула меня, ее видимое спокойствие меня не обмануло – Эчиль была подавлена. Новости для нее были безрадостными, и я ожидала, что женщина встретит меня с таким же опухшим лицом и покрасневшими глазами, какие были при пробуждении и у меня. Однако она выглядела вовсе недурно, значит, слез не было, и уснуть свояченице удалось без труда. Наверное, это было закономерно. Эчиль пришлось немало сталкиваться с обидами, одиночеством и ощущением собственной ненужности, а потому для нее мало что изменилось. Разве что узнала неприглядную правду о близких ей людях. Однако сейчас она знала, что Танияр ее не оставит и я, несмотря на видимое охлаждение еще не так давно, остаюсь другом. Так что да, спалось нашей свояченице лучше, чем мне.

– Доброго утра, дамы, – поздоровалась я разом с матерью и ее дочерями. – Милости Белого Духа.