Торн, лежавшая поперек спины саула, лениво зевнула и более ничем своего отношения к возмущениям Ветра не выказала, а Мейтт даже начал рычать, кажется отвечая моему скакуну. Правда, этим и ограничился, хвала всем духам и богам, потому как я начала переживать, что рырх решит цапнуть или поцарапать саула, и ему это не понравится. Менее всего мне хотелось оказаться замешанной еще и в зверином споре. Однако на священных землях мои животные угомонились, наверное испытав то же умиротворение, что и я, и мир наконец был восстановлен.
А когда мы проехали две трети пути, я услышала вой турыма, который предупреждал шаманку о гостях. А вскоре и он сам черной молнией уже мчался нам навстречу. Сначала просто зашевелилась высокая трава, а потом под ноги Ветру вылетел Уруш. А следом за ним бежал Малыш. Впрочем, он вскоре остановился и побежал назад, а турым остался. Он подпрыгивал, снова бежал рядом и опять прыгал то перед мордой саула, а то пытаясь дотронуться до меня.
Ветер мяукнул, приветствуя своего приятеля, а рырхи заворчали. Они не спускали взгляда с Уруша, наблюдали за ним, а когда турым подпрыгивал, даже клацнули зубами, кажется пытаясь поймать шустрого зверя.
– Нельзя, – строго велела я.
А потом показался знакомый дом, ставший синим от цветов аймаля, давно успевшего оплести стены и крышу. И чем ближе мы подъезжали, тем отчетливее становился тонкий ненавязчивый аромат, источаемый цветами.
– Мама! – не удержавшись, радостно воскликнула я и махнула рукой Ашит.
Она стояла на крыльце, приставив к глазам ладонь козырьком. Рядом с крыльцом замер Малыш, а спустя минуту и Уруш побежал к своей хозяйке. Так что встречали нас обитатели священных земель в полном составе. И когда мы подъехали совсем близко, я увидела на губах матери сдержанную, но приветливую улыбку. Мне хотелось остановить Ветра и спешиться, чтобы поскорее обнять шаманку, но пришлось ждать, когда Юглус заберет у меня рырхов.
– Ох ты, – произнесла Ашит, – а ты рырхами обзавелась.
– Здравствуй, мама, – сказала я, наконец приблизившись к ней. После обняла шаманку и поцеловала в щеку, испещренную письменами.
Она погладила меня по волосам, так ответив на ласку, затем сжала плечи и, отстранившись, заглянула в глаза.
– Не в обиде я, у тебя забот немало, – сказала Ашит. – Хоть с делом приезжай, хоть без дела, я тебе рада, Ашити. – И я поняла, что она отвечает на мое обещание, произнесенное не так давно.
Впрочем, мать говорила, что будет слышать то, что обращено к ней, и я смутилась. Ашит махнула рукой:
– Не стыдись. Откуда рырхи?
Я опустила взгляд и усмехнулась, рассматривая своих подопечных. Они сейчас жались к моим ногам, были настороженны и подозрительны. Мейтт порыкивал на турыма, тянувшего к детенышам любопытный нос. Малыш и вовсе не стал приближаться. Снова подхватив маленького вожака и его сестру, я направилась к дому, Юглус с Бойлом следом, Уруш отставать не стал. Он еще своего знакомства с новыми гостями не закончил, а саулы и йенах остались во дворе. Разве что Ветер снова мяукнул.
– Не ворчи, – отмахнулась я и, пропустив шаманку, вошла в дом.
Нас ждал пирог, испеченный матерью для меня. И я уже не стала удивляться тому, что она была готова к встрече. Вещая – и этим всё сказано. Уже сидя за столом, я в который раз рассказала историю появления у меня лохматых подопечных. В отличие от всех остальных мама ни разу не удивилась и не возмутилась, зачем я принесла рырхов в поселение. Ее не волновало, как кийрамов, жизнь хищников в неволе и, как тагайни, безопасность жителей Иртэгена. Просто было любопытно, как я заполучила мою троицу. А когда я закончила, она усмехнулась:
– Значит, и с Хайнударом сдружилась. Тагудар давно уж смотрит на тебя милостиво, с тех пор, как дурачилась с турымом, а теперь и его братец доверился. Гляди, не обижай рырхов, а то и он обидится. Раз доверил – цени.
– Выходит, с близнецами мы друзья? – улыбнулась я.
– Выходит, так, – пожала плечами Ашит. – Ешь пирог, – и подложила мне новый кусок. – Потом говорить о делах станем.
И пока мы с Юглусом лакомились угощением, рырхи обступили Уруша, знакомясь с ним. А еще спустя некоторое время, когда он направился на улицу, малыши последовали за ним. Я лишь удивленно приподняла брови, а мама махнула рукой:
– Им здесь бояться нечего, чувствуют. Пусть гуляют, Уруш присмотрит. – А затем велела: – Говори, зачем приехала.
– Разве ты не знаешь? – спросила я с любопытством.
Мать поднялась из-за стола и отошла к полкам, где у нее стояли мешочки с травами, взяла один и принесла его. Положив передо мной мешочек, она сказала:
– Забери. Заваришь себе щепоть, когда будешь много думать. Как устанешь думать, так и завари. Поможет. – После уселась на прежнее место и посмотрела на меня. – Я знаю всё, что гнетет тебя. То, о чем ты спрашивала, когда думала обо мне. Но что хочешь от меня?
– Получить ответы, – сказала я. – Они мне нужны.
– И как же я дам их тебе?
– Но ты же можешь помочь мне отыскать путь, верно, мама? Можешь указать на врагов и того, кто отравил Мейлик?