Чехов и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Неприязнь к Чехову со стороны Буренина и К^о была обусловлена его к тому времени заметным «полевением» [ТОЛСТАЯ Е. (II) С. 136], что выражалось в сотрудничестве с журналом «Северный вестник». К 1892 году, несмотря на неприязненные отношения с нововременцами, Чехов вновь сближается с Сувориным.

Они начинают строить планы сотрудничества. ‹…› по протекции Чехова Суворин издает книжку Мережковского, и тогда же, в 1892-м, затевается проект журнала, финансируемого Сувориным, с Мережковским в роли критика и Чеховым в качестве литературного редактора. ‹…› Мережковский чувствует себя неуютно в «Северном вестнике». Литературную критику в журнале Волынский оставляет себе, а Мережковского публикует как поэта (впоследствии и как прозаика). Мережковский чувствует, что ассоциация с экстремистом Волынским, вредит ему, и ищет альтернативу «Северному вестнику». Да и концептуально Волынский идет дальше, чем Мережковский, и это его раздражает [ТОЛСТАЯ Е. (II) С. 191].

Однако Чехова в это время все больше «отталкивала резкость полемического тона в журнале», которую главным образом выказывал в своих «Литературных заметках» главный идеолог новой редакции журнала Аким Волынский. Немалую роль в общем раздражении против «Северного вестника» играл и «чесночный дух» редакции журнала. 18 мая 1981 г. из Алексина Чехов писал на сей счет Суворину:

M-elle Гуревич и M-r Филоксера[252] ничего не сделают из «Сев<ерного> вестника»; они внесут в него дух еврея-философа, ими переведенного, но не внесут его мудрости и таланта; чесночным духом и ограничится дело [ЧПСП. Т.4. С. 231–233].

Дмитрий Мережковский, в недалеком будущем декларативный филосемит[253]

, также жалуется Чехову, что «Северный вестник — жидовское царство» [ТОЛСТАЯ Е. (II) С. 190].

В конечном итоге внутренние противоречия в троице зачинателей нового журнала возобладали над их антипатией к «чесноку», и из идеи нового журнала ничего не вышло. Однако с «Северным вестником» Чехов разошелся навсегда и стал печататься в оппозиционной ему, традиционалистской в эстетическом плане, либерально-народнической «Русской мысли» — журнале симпатичного ему В. Лаврова и нелюбезного его критика Н. Михайловского. Примечательно, что писатель покинул журнал, который делал все возможное, чтобы удержать его в числе своих авторов, со скандалом — на почве денежных расчетов. И хотя физически Чехов в это время чувствовал себя хорошо: «Чахотки у меня нет, и кровь горлом не шла уже давно», — конфликт с Л. Я. Гуревич спровоцировал у него раздражительный приступ юдофобии, что явствует из письма А. С. Суворину от 25 ноября 1893 г. (Мелихово):

Большая просьба!! Будьте добры тотчас же по прочтении сего письма телефонировать в контору, чтобы оттуда послали в редакцию «Северного вестника» 400 руб. и сказали бы, что это от Чехова. Так как там за конторкой сидит жид, который, как Вам известно, однажды обсчитал меня на 27 рублей, то не мешает взять расписку.

Дело в том, что в январе я взял в «Сев<ерном> вестнике» авансом 400 р. и почтенная редакция с января по сие время поедом ела меня за этот аванс, требуя повесть. Не помогали никакие оправдания, никакие резоны. Наконец я вышел из терпения и обратился к израильтянам с покорной просьбой — позволить мне возвратить им аванс. Сегодня я получил от Гуревич телеграмму. Просит немедленно выслать ей деньги, так как в субботу предстоит ей большой платеж.

А я, как нарочно, написал две повести. Теперь Гуревич скажет, что я нарочно не давал ей ничего, чтобы протянуть время. Ужасно недоверчивый народ [ЧПСП. Т.5. С. 249–250].

Таким вот образом выплескивалось у Чехова исконно-посконное — как и у его Иванова из одноименной пьесы, одного из несчетных Ивановых, составляющих фонд русской интеллигенции, <что пребывая> в дурном настроении, вполне способен обругать свою крещеную жену жидовкой. Но Чехов сам был во многих отношениях Ивановым, русским интеллигентом до мозга костей [ЖАБОТ], — и случилось ему испытать сильное раздражение из-за чрезмерной настойчивости Любови Яковлевны Гуревич[254]

— дочери выкреста-отца и русской матери, и сразу на повестке дня появился нечестный жид и израильтяне, ужасно недоверчивый народ.

Итак, после разрыва с «Северным вестником» личные отношения между Сувориным и Чеховым окрепли и, пожалуй, вновь приобрели характер дружеской задушевности. Очередным поводом для их резкого охлаждения в конце 1890-х годов стали политические события — «Дело Дрейфуса» с проходившим в нем и красной нитью «еврейским вопросом». Об этом имеется примечательный фрагмент в воспоминаниях В. А. Поссе — хорошего знакомого А. П. Чехова, революционера-социалиста, редактора популярного литературно-политического журнала «Жизнь» (СПб., 1897–1901):

Когда мы с Горьким стали нападать на «Новое время», специально на Суворина и Меньшикова, косвенно упрекая Чехова, что он с ними не порывает связи, Чехов заметил, что не видит особенной разницы между направлением «Нового времени» и так называемых либеральных газет.