Челюскинская эпопея

Наиболее полно роль коммунистов, как в походе «Челюскина», так и в последующих событиях, отражена в очерке «Ячейка на льду» С.А. Семёнова, писателя и секретаря экспедиции. Последнюю должность он, видимо, унаследовал от Муханова, после отправки его на материк. Важно, что Семёнов мог наблюдать авангард советских людей в самых решающих событиях экспедиции. Без большого количества цитат здесь не обойтись, в силу их значимости, начиная с вводной, раскрывающей намерения самого Семёнова: «История о том, как усилиями коммунистов создан коллектив челюскинцев… — это большая тема. Несомненно, она привлечёт внимание десятков писателей, художников, драматургов, поэтов» (т. 2, 1934, с. 115). Не дожидаясь, пока означенные профессионалы доведут своё творчество до жителей Страны Советов в полном объёме, Семёнов обозначил свои трудности в предстоящей работе с коллективом: «Это было сборище разнообразных профессий, необходимых в любой полярной экспедиции. Большинство даже не успело перезнакомиться друг с другом. В Мурманске разнообразие сборища увеличилось. На борт приняли значительную группу строительных рабочих, отправлявшихся для временных работ на остров Врангеля. Все они — недавние крестьяне, мелкие и единоличники, часть из них была вовсе неграмотна. Никто не видел моря. Присутствие этой группы строителей в составе экспедиции означало, что предстоявшая работа по созданию единого сплоченного коллектива будет нелёгкой… Получилась удивительная цепь, нижние звенья которой начинались неграмотным плотником и домашней хозяйкой, а верхние оканчивались профессором математики и философом» (там же, с. 116).

При этом Семёнов забыл или пропустил, как не имеющую значения, одну особенность — если научные работники и большая часть экипажа, как и зимовщики острова Врангеля, были добровольцами, то для несчастных строителей, недавно переживших шок коллективизации, предстоявшие испытания, несомненно, были неменьшим шоком, как и последующее возвращение, с которым многие из них справились на уровне Березина, не растерявшегося, как мы знаем, в самых сложных жизненных обстоятельствах. Даже если эти люди стали в советских условиях вынужденными добровольцами (как и капитан Воронин!), понятно то беспокойство, которое они внушали авангарду — коммунистам, которые сами в своём присутствии на борту «Челюскина» видели «огромное преимущество, какого не знала ни одна из буржуазных (!!! — В.К.) экспедиций прошлого», смело навязывая остальным свою точку зрения: «Челюскинцы сознавали это преимущество и гордились им. Даже больше: челюскинцы ощущали его как надёжную опору» (т. 2, 1934, с. 117). Сам же Семёнов считает, что «коллектив челюскинцев изменился, но изменился в сторону роста. Отдельные товарищи выросли просто изумительно. В палатках, раскинутых среди ропаков и торосов, они укрепили своё мировоззрение, как это можно сделать в лучших комвузах нашей родины» (т. 2, 1934, с. 118).

На фоне этих утверждений коммунисты странно проявили себя в Чукотском море, когда решалась судьба похода во взаимодействии с «Литке», описанная самим же Семёновым в очерке «Отпустить “Литке”? Отпустить!». Логично ожидать, что с позиций «руководящей и направляющей силы», как это было сформулировано позднее, не нарушая руководящих прерогатив ни Шмидта, ни Воронина, парторганизация могла бы довести до комиссии Куйбышева свою точку зрения на сложившуюся ситуацию во взаимодействии «Челюскина» и «Литке», но не сделала этого. А на «знаменитом полумолчаливом совещании» (т. 1, 1934, с. 170,) по определению самого Семёнова, своего слова не сказали ни Задоров, ни Бобров. Малая активность Боброва, видимо, объясняется тем, что он так и не оправился от шока, пережитого во время ареста два года назад и, с этой точки зрения, не оправдал надежд Шмидта. По совокупности этих сведений роль коммунистов на этапе плавания отнюдь не выглядит определяющей в его успехе.

Тем интереснее их роль тут же после гибели судна, которая, по Семенову, выглядела так: «Члену бюро Колесниченко и секретарю ячейки Задорову пришло в голову собрать разбросанное по льду оружие и патроны и поручить хранение определённым товарищам. Они заявили (! — В.К.) об этом Шмидту. Шмидт приказал выполнить немедленно» (т. 2, 1934, с. 120). И это на фоне, когда «никто не управлял самой работой, не регулировал её, не отдавал никаких распоряжений» (там же, с. 121). Полное руководящее бездействие, и только коммунисты (опасаясь то ли вооружённого восстания недавних тружеников села, то ли актов пиратства со стороны экипажа) приняли верное решение, никак не отразившееся на дальнейшем развитии событий. Сейчас это выглядит то ли смешным, то ли неоправданным, а в годы «великого перелома» определялось совсем другой логикой, что и зафиксировал Семёнов, не интересуясь, что будут думать потомки по описанному эпизоду.