Челюсти

Броуди проводил Медоуза до дверей, затем вернулся к столу и сел. Вон прав в одном, подумал он: действительно налицо признаки того, что город на грани полного банкротства. Дело касается не только рынка недвижимости, хотя здесь ситуация такая, что хуже просто некуда. Эвелин Биксби, супруга одного из подчиненных Броуди, лишилась должности агента по продаже недвижимости и теперь работала простой официанткой в какой-то забегаловке на шоссе 27.

Владельцы двух новых магазинов модной одежды, которые намеревались вот-вот открыть, перенесли это событие на третье июля. Причем оба специально позвонили Броуди и предупредили его, что если к тому времени пляжи не будут открыты, то и магазины тоже не откроются. Один из владельцев уже начал раздумывать о переезде в Истгемптон. Спортивный магазин анонсировал распродажу, хотя обычно такие акции проводились после Дня труда. Единственным приятным моментом для Броуди стало то, что дела в баре «Сэксонс» пошли так плохо, что оттуда уволили Генри Кимбла. Потеряв место бармена, теперь днем он высыпался и во время ночного дежурства работал нормально.

С утра в понедельник – в первый день закрытия пляжей – Броуди направил туда двух полицейских. И на двоих у них произошло не менее полутора десятков стычек с желающими искупаться. Так, некто Роберт Дексер заявил о конституционном праве купаться на своем собственном участке и натравил на полицейского свою собаку. Тот вытащил пистолет, так как находился при исполнении, и пригрозил пристрелить животное. Еще одна стычка произошла на городском пляже, когда какой-то адвокат из Нью-Йорка начал вслух читать Конституцию Соединенных Штатов полицейскому и шумной толпе молодежи.

Но Броуди все-таки был уверен, что никто – по крайней мере, на данный момент – в воду не полез.

В среду двое мальчишек арендовали ялик и отошли ярдов на триста от берега, там они провели около часа, бросая за борт куриные потроха и утиные головы. На проходившем мимо рыбацком судне их заметили и сообщили Броуди по радио. Броуди позвонил Хуперу, они вместе поплыли на «Флике», взяли ялик на буксир и приволокли берегу. В ялике у ребят нашли багор с обыкновенной бельевой веревкой длиной ярдов в двести. Она была привязана к носу морским узлом. Ребята рассказали, что хотели зацепить акулу багром и «прокатиться до Нантакета». Броуди сказал, что, если они попытаются выкинуть что-то подобное, он арестует их за попытку самоубийства.

Поступило четыре сообщения о том, что там-то и там-то видели акулу. В одном случае акулу спутали с плавающим бревном. В двух других, по утверждению рыбака, посланного проверить тревожные сообщения, это были косяки мелкой рыбешки. Проверка четвертого сообщения вообще ничего не дала.

А во вторник вечером, едва только стемнело, в полицейский участок поступил анонимный звонок. Неизвестный сообщил, что на городском пляже какой-то мужчина швыряет в воду приманку для акулы. Оказалось, это вовсе не мужчина, а женщина в мужском плаще, – Джесси Паркер, одна из продавщиц магазина канцелярских товаров. Вначале она все отрицала, но потом призналась, что бросила в воду бумажный пакет. В нем были три пустые бутылки из-под вермута.

– Почему вы не выбросили в мусорный бачок? – спросил Броуди.

– Не хотела, чтобы мусорщик подумал, что я пью.

– Ну, бросили бы в какой-нибудь другой бачок…

– Так нехорошо, – ответила она. – Мусор… это ведь нечто личное, не так ли?

Закатив глаза, Броуди посоветовал ей впредь класть пустые бутылки сначала в целлофановый, а потом в толстый бумажный пакет и потом разбивать молотком. Вот тогда никто не поймет, что это были бутылки.

Броуди взглянул на часы. В начале десятого ехать к Салли Гарднер было уже поздно. Он надеялся, что она уже спит. Наверняка Грейс Финли дала ей какую-нибудь таблетку или глоток виски, и она заснула. Прежде чем уйти, Броуди позвонил на пост береговой охраны в Монток и сообщил дежурному о Бене Гарднере. Тот ответил, что с рассветом вышлет на поиски тела катер…

– Спасибо, – поблагодарил Броуди. – Надеюсь, тело вы обнаружите до того, как его выбросит на берег. – И вдруг пришел в ужас от собственных слов. Речь ведь шла о Бене Гарднере, его друге! Что подумала бы Салли, если бы услышала его сейчас? Пятнадцать лет дружбы, и теперь все, пустота. Нет больше Бена Гарднера. Есть только «тело», и его лучше бы найти до того, как оно превратится в кровавое месиво.

– Попробуем, – ответил дежурный. – Да уж, досталось вам, ребята. Ну и лето нынче, врагу не пожелаешь!

– Остается надеяться, что не последнее, – проговорил Броуди. Он повесил трубку, выключил свет в кабинете и вышел к машине.

Свернув к дому, Броуди увидел знакомый голубоватый свет в гостиной. Мальчики смотрели телевизор. Он прошел через переднюю дверь, выключил свет на крыльце и заглянул в полутемную гостиную. Старший сын, Билли, лежал на диване, опершись на локоть. Мартин, средний сын, двенадцати лет, нежился в мягком кресле, положив босые ноги на журнальный столик. Восьмилетний Шон сидел на полу, прислонившись к дивану, и гладил кошку у себя на коленях.

– Ну, как дела? – спросил Броуди.