Челюсти

Акула уже почти догнала шхуну. Подняв голову, она безучастно посмотрела на Хупера одним глазом и ушла под лодку. Квинт поднял гарпун и повернулся к левому борту, но задел древком рыболовное кресло, и наконечник соскользнул и упал на палубу.

– Сука! – выругался Квинт и, подняв наконечник, вернул его на место. – Она еще здесь?

– С вашей стороны! С вашей! – прокричал Хупер. – Перешла на вашу!

Квинт снова повернулся и еще успел заметить, как серовато-бурое пятно отстает от лодки и постепенно уходит под воду. Он отшвырнул гарпун, схватил винтовку и выпустил всю обойму вслед удаляющейся рыбе.

– Тварь! Предупреждай в следующий раз! – Рыбак отложил винтовку и неожиданно рассмеялся. – Ей, наверно, надо еще спасибо сказать, что на лодку не напала. – Он посмотрел на Броуди. – Ну что, малость пуганула?

– Да уж не малость. – Броуди покачал головой, будто приводя в порядок мысли и впечатления. – До сих пор не верится. – Воображение рисовало жуткие картины: напоминающее торпеду нечто вырывается из черной глубины и рвет на части Кристину Уоткинс; явившееся из кошмара чудовище хватает с надувного плотика ничего не подозревающего мальчика… Броуди знал, что эти страшные, с кровью и ужасом, образы останутся с ним навсегда и что во сне к нему будет приходить женщина, обвиняющая его в смерти своего сына. – Только не говорите, что это рыба. Она больше смахивает на одного из тех монстров, о которых снимают фильмы. Ну, знаете, «Чудовище с глубины в двадцать миллионов саженей».

– И все же это рыба. – Хупер никак не мог успокоиться. – Но какая рыба! Почти мегалодон!

– Вы это о чем? – нахмурился Броуди.

– Это, конечно, преувеличение, – поспешил объяснить Хупер, – но если здесь плавает нечто такое, то почему бы не сравнить ее с мегалодоном? Что скажете, Квинт?

– Скажу, что вы перегрелись на солнце.

– Нет, я серьезно. По-вашему, насколько большими они вырастают?

– Угадывать не люблю. Наша рыбка, полагаю, футов на двадцать вымахала. Если увижу завтра, что в ней двадцать пять, то скажу, что вот такими они и вырастают. Угадывание – пустое дело.

– Так насколько большими они вырастают? – спросил Броуди и тут же пожалел, что не сдержался. Задав вопрос ихтиологу, он как бы признал его превосходство в этом вопросе.

Но Хупер, все еще под впечатлением от случившегося, был слишком взволнован, чтобы воспользоваться ситуацией.

– В том-то и дело, что мы этого не знаем. Никто не знает. В Австралии, как сообщалось в газетах, акула запуталась в цепях и утонула. Ее измерили – оказалось, тридцать шесть футов.

– Это же почти в два раза больше нашей. – Разум Броуди никак не мог свыкнуться с существованием рыбы, которую он только что видел собственными глазами, и представить чудовище, о котором упоминал Хупер, было выше его сил.

Ихтиолог кивнул.

– В целом люди склонны принимать тридцать футов как максимальный размер, но цифры – дело ненадежное, так что Квинт в этом отношении прав. Если завтра кто-то увидит акулу в шестьдесят футов, будет считаться, что вот такими они и вырастают. Что поистине ужасно, что действительно взрывает мозг, так это предположение – и оно может оказаться верным, – что в океанских глубинах обитают большие белые, достигающие ста футов в длину.

– А, чушь, – махнул рукой Квинт.

– Я и не говорю, что так есть, – возразил Хупер. – Я говорю, что так может быть.

– Все равно чушь.

– Может, да, а может, нет. У белой акулы есть латинское название – Carcharodon carcharias, ясно? Ближайший предок из нам известных называется Carcharodon megalodon. Это рыба, существовавшая тридцать или сорок тысяч лет назад[14]

. От мегалодона нам остались ископаемые зубы длиной в шесть дюймов. То есть рыба была от восьмидесяти до ста футов. И те зубы точно такие, какие вы видите сегодня у больших белых. Я вот к чему веду. Предположим, две эти рыбы относятся к одному и тому же виду. Какие факты свидетельствуют о том, что мегалодоны действительно вымерли? И почему они должны были исчезнуть? По крайней мере, не из-за нехватки пищи. Если в океане хватило запасов для выживания китов, то почему их не должно было хватить для больших акул? Да, мы не встречаем сейчас стофутовых белых акул, но это не значит, что их нет вообще. Пища там, в глубине. Умершие не поднимаются наверх, а опускаются на дно, потому что у них нет плавательного пузыря. Можете представить, как выглядит белая акула длиной в сто футов?

– Даже представлять не хочу, – сказал Броуди.

– Что-то наподобие локомотива с набитой кухонными ножами пастью.

– Хотите сказать, мы имеем дело с малышом? – Броуди стало не по себе. Он почувствовал себя одиноким и беззащитным. Акула, о которой говорил Хупер – если бы она действительно существовала, – могла вдребезги разнести лодку.

– Нет, это взрослая особь. Я совершенно уверен. У них так же, как у нас. Люди бывают и пяти футов ростом, и семи. Господи, чего бы я ни отдал, чтобы только взглянуть на мегалодона.

– Да вы рехнулись, – сказал Броуди.

– Нет, нет. Подумайте сами. Это то же самое, что встретить снежного человека.