Человек и ситуация. Уроки социальной психологии

До окончания эксперимента в рамках серии из 10-15 испытаний должно было быть проведено (в зависимости от плана каждого конкретного исследования) от 5 до 12 подобных «критических» тестов на конформность. Каждый из критических тестов ставил испытуемого перед одной и той же дилеммой: выразить свое согласие с мнением других и тем самым отвергнуть свидетельства своих органов чувств либо сохранить свою независимость перед лицом единодушного и кажущегося уверенным большинства.

Первоначально Эш ожидал, что подавляющее большинство его испытуемых проявят смелость в отстаивании своих убеждений (или по крайней мере уверенность в адекватности своего чувственного восприятия), оставаясь независимыми перед лицом единодушного большинства. Однако данное ожидание оказалось необоснованным. Несмотря на простой и конкретный характер задачи формирования суждения на основании чувственного восприятия, испытуемые обычно демонстрировали очевидные признаки внутреннего конфликта и дискомфорта, достаточно часто проявляя конформность. На самом деле в любом из поставленных экспериментов от 50 до 80% испытуемых (конкретное процентное значение колеблется от исследования к исследованию) по крайней мере один раз примыкали к заблуждающемуся большинству. В целом проявление конформности было отмечено в одной трети от числа всех критических тестов.

В ходе дальнейших исследований Эш довольно скоро установил два важных факта. Во-первых, в данной экспериментальной парадигме численность единодушного большинства не обязательно должна быть особенно большой. И в самом деле, Эш нашел, что показатели конформности существенным образом не уменьшаются при сокращении числа сообщников с восьми до трех или четырех. (В свете результатов, полученных ранее Шерифом, следует заметить, что при обследовании по методике Эша группы, состоявшей из испытуемого и двух сообщников, зафиксированный уровень конформности был относительно низок; при наличии же единственного сообщника не отмечалось, по существу, никаких признаков социального влияния.)

Во-вторых, заблуждающееся большинство обязательно должно быть единодушным. Когда к настоящему испытуемому подсаживали по одному так называемому союзнику, т.е. сообщнику экспериментатора, который тоже сохранял независимость суждений, процент испытуемых, проявлявших конформность, равно как и частота проявления конформности, резко снижался. И это происходило даже в тех случаях, когда испытуемый и его союзник противостояли давлению семи или восьми человек, высказывавших иное мнение.

Сам Эш, хотя и был сначала удивлен, однако так и не поддался искушению сделать вывод, что суждения об основных аспектах восприятия физической реальности могут быть навязаны социально. Отстаивая свою точку зрения, Эш указывал, что по самым грубым оценкам одна треть его испытуемых не проявляла конформности никогда, а еще одна треть чаще противостояла единодушному большинству, чем уступала его давлению. Еще более важным представляется то, что, пользуясь данными интервью, проведенных по завершению экспериментов с целью подтверждения полученных результатов, Эш пришел к выводу о том, что когда испытуемые проявляли конформность перед лицом социального давления, это происходило вовсе не по причине изменения их непосредственных восприятий. Напротив, испытуемые проявляли конформность вопреки тому, что они реально воспринимали. Они либо считали данные собственного восприятия почему-то ошибочными (а данные восприятия представителей единодушного большинства — верными), либо просто не желали выглядеть «отщепенцами», даже будучи вполне уверенными в ошибочности мнения большинства.

И хотя интерпретации Эша были убедительны, а исследования, предпринятые им вслед за этим, многое прояснили, воображением современников Эша завладел его основной эмпирический результат — готовность столь многих людей скорее отвергнуть недвусмысленные свидетельства собственных органов чувств, чем остаться в одиночестве, противостоя группе. И именно этот факт продолжает поражать нас сегодня.