Человек и сверхчеловек

завещание - оно подписано примерно через две недели после нашего

разговора, - назначив меня вторым опекуном! Рэмсден (бледный и исполненный решимости). Я откажусь от опекунства. Тэннер. Не поможет. Я всю дорогу от самого Ричмонда отказывался, но Энн

твердит одно: конечно, она теперь сирота, и с какой стати люди, которые

охотно бывали в доме при жизни ее отца, станут утруждать себя заботами

о ней. Последнее изобретение! Сирота! Это все равно, как если бы

броненосец стал вдруг жаловаться, что некому защитить его от волн и

ветра! Октавиус. Нехорошо, Джек. Она действительно сирота. И ты должен быть ей

опорой. Тэннер. Опорой! Разве ей угрожает что-нибудь? На ее стороне закон, на ее

стороне всеобщее сочувствие, у нее много денег и ни капли совести. Я

нужен ей только для того, чтобы она могла взвалить на меня моральную

ответственность за свои поступки и делать все, что ей хочется,

прикрываясь моим именем. Я не смогу ее контролировать; зато она сможет

меня компрометировать сколько ей вздумается. Это не лучше, чем быть ее

мужем. Рэмсден. Вы вправе отказаться от опекунства. Я во всяком случае откажусь,

если мне придется делить опекунские обязанности с вами. Тэннер. Да! А что она скажет? Что она уже говорит? Что воля отца для нее

священна и что все равно, соглашусь я или нет, она всегда будет

смотреть на меня как на своего опекуна. Отказаться! Попробуйте

отказаться от объятий боа-констриктора, когда он уже обвился вокруг

вашего тела? Октавиус. Ты совершенно не щадишь моих чувств, Джек. Тэннер (встает и подходит к Октавиусу, чтобы его успокоить, но говорит

прежним жалобным тоном). Если ему понадобился молодой опекун, почему он

не назначил Тави? Рэмсден. А в самом деле, почему? Октавиус. Я вам скажу. Он заговаривал со мной об этом; но я отказался,

потому что люблю Энн. Я не считал для себя возможным навязываться ей в

качестве опекуна. Он и с ней говорил об этом; и она сказала, что я

прав. Вы знаете, что я люблю Энн, мистер Рэмсден; и Джек тоже знает.

Будь у Джека любимая женщина, я не стал бы в его присутствии называть

ее боа-констриктором, даже если бы она мне очень не нравилась. (Садится

между бюстами и отворачивается к стене.) Рэмсден. Я считаю, что Уайтфилд был невменяем, когда писал это завещание. Вы

сами признали, что он сделал это под вашим влиянием. Тэннер. Можете мне спасибо сказать за мое влияние. Он оставил вам две с

половиной тысячи в вознаграждение за хлопоты. Тави он оставил приданое

для сестры и пять тысяч лично ему. Октавиус (снова заливаясь слезами). О, я не могу принять этих денег. Он был

слишком добр к нам. Тэннер. А ты их и не получишь, если Рэмсден будет оспаривать завещание. Рэмсден. Ах, вот оно что! Вы мне, значит, устроили ловушку. Тэннер. Мне он не оставил ничего, кроме заботы о нравственности Энн, на том

основании, что у меня и так больше денег, чем нужно. Разве это не

доказательство, что он был в здравом уме и твердой памяти? Рэмсден (мрачно). Пожалуй. Октавиус (встает и выходит из своего убежища у стены). Мистер Рэмсден, вы, я

вижу, предубеждены против Джека. Он честный человек и не способен

злоупотребить... Тэннер. Замолчи, Тави! Ты меня с ума сведешь. При чем тут честность! Я

просто живой человек, которого мертвый хватает за горло. Нет, Тави!

Придется тебе жениться на ней и избавить меня от нее. А я-то всей душой

стремился тебя от этого спасти! Октавиус. Что ты говоришь, Джек? Спасти от величайшего счастья! Тэннер. Да, от счастья на всю жизнь. Если б речь шла о счастье на полчаса, я

отдал бы свой последний пенни, чтобы купить его для себя. Но счастье на

всю жизнь! Нет такого человека, который мог бы это вынести; это был бы

ад на земле. Рэмсден (гневно). Чушь, сэр! Говорите серьезно или ищите себе других

собеседников. Я слишком занят, чтобы слушать вздор, который вы мелете.

(Стремглав бросается к столу и садится в кресло.) Тэннер. Вот, слышишь, Тави? Самая свежая идея у него в голове относится к

шестидесятым годам. Нет, нельзя оставить Энн только на его попечении. Рэмсден. Я горжусь тем, что вы столь пренебрежительно относитесь к моим

взглядам, сэр. Ваши, я полагаю, изложены в этой книжке? Тэннер (бросаясь к столу). Что? У вас есть моя книга? Ну, как она вам

понравилась? Рэмсден. Вы воображаете, что я стану читать такую книгу, сэр? Тэннер. А зачем же вы ее купили? Рэмсден. Я не покупал ее, сэр. Мне ее прислала одна неразумная дама,

которая, по-видимому, в восторге от ваших воззрений. Я собирался

поступить с этой книгой так, как она заслуживает, но мне помешал

Октавиус. Если разрешите, я это сделаю сейчас. (Швыряет книгу в корзину

для бумаг с такой силой, что Тэннер невольно отшатывается, как будто

книга полетела ему в голову.) Тэннер. Вы не более благовоспитанны, чем я. Но тем лучше; теперь мы можем

разговаривать без особых церемоний. (Садится снова.) Что вы намерены

предпринять по поводу этого завещания? Октавиус. Можно мне сказать? Рэмсден. Разумеется, Октавиус. Октавиус. Мне кажется, мы забываем, что у самой Энн могут быть какие-нибудь

пожелания на этот счет. Рэмсден. Я вполне готов в разумной мере сообразоваться с желаниями Энн. Но