Человек и сверхчеловек

Донна Анна. Вздор, сударь, вы забыли, что разговариваете с семидесятисемилетней старухой. Подвернись случай, вы бы точно так же убежали и от меня, — если бы я вас отпустила, конечно. Со мной это было бы не так легко, как с другими. Если мужчина сам не хочет соблюдать верность долгу и семейному очагу, его нужно заставить. Все вы хотели бы жениться на прелестных олицетворениях музыки, живописи и поэзии. Но это невозможно, потому что их не существует. Если обыкновенная плоть и кровь вам не подходит — останетесь вовсе ни при чем, только и всего. Ведь мирятся женщины с мужьями из плоти и крови, да еще и этого-то подчас маловато! Придется и вам примириться с женами из плоти и крови.

Дьявол недоверчиво хмурится. Статуя делает гримасу.

Я вижу, никому из вас это не нравится, но тем не менее это так; и, как говорится, хоть оно и не по вкусу, а придется проглотить.

Дон Жуан. Дорогая сеньора, вы в нескольких фразах изложили всю сущность моих возражений против романтики. Вот именно потому я и отвернулся от моего романтического приятеля с художественной натурой — как он сам называл свое ослепление. Я поблагодарил его за то, что он научил меня пользоваться ушами и глазами, но сказал, что поклонение красоте, погоня за счастьем и идеализация женщины — все это в качестве жизненной философии гроша ломаного не стоит; он назвал меня филистером и ушел.

Донна Анна. По-видимому, Женщина, несмотря на свои многочисленные недостатки, тоже кой-чему вас научила.

Дон Жуан

. Она сделала больше; она дала мне ключ ко всему, чему меня учили другие. Ах, друзья мои, когда преграды пали в первый раз — какое это было ошеломляющее открытие! Я ждал безумства, опьянения, всего того, что в юношеских грезах связывается с любовью; и что же — голова моя оставалась совершенно ясной и мысль работала с безжалостной четкостью. Самая завистливая соперница не разглядела бы в моей подруге столько изъянов, сколько видел я. Я не был обманут; я взял ее, не одурманивая себя наркозом.

Донна Анна. Но вы ее взяли.

Дон Жуан. В этом и заключалось откровение. До той минуты я никогда не терял господства над самим собой, никогда сознательно не делал шага, пока мой разум не обсудит и не одобрит его. Я мнил себя существом сугубо рационалистического склада, мыслителем. Вместе с глупым философом я восклицал: «Я мыслю, следовательно я существую»[161]

. Но Женщина научила меня говорить: «Я существую, следовательно я мыслю». И еще «Я хотел бы мыслить еще глубже, следовательно я должен существовать еще интенсивнее».

Статуя. Все это ужасно абстрактно и метафизично, Жуан. Если б вы были более конкретны и излагали свои мысли в виде занимательных анекдотов о своих любовных похождениях, вас было бы куда легче слушать.

Дон Жуан. Ах, ну что тут еще говорить! Разве вы не понимаете, что, когда я оказался лицом к лицу с Женщиной, каждый фибр моего незатуманенного, мысляшего мозга советовал мне пощадить ее и спасти себя. Моя нравственность говорила: нет. Моя совесть говорила: нет. Мое рыцарское чувство и жалость к ней говорили: нет. Моя осторожность и опасение за себя говорили: нет. Мое ухо, искушенное тысячью песен и симфоний, мой глаз, изощренный в созерцании тысячи картин, не знали пощады, по косточкам разбирая ее голос, ее черты, ее краски. Я улавливал в ней предательское сходство с ее папашей и мамашей, по которому можно было угадать, чем она станет через тридцать лет. Я отмечал блеск золотого зуба в ее смеющемся ротике; вдыхая ее аромат, размышлял об отправлениях ее нервной системы. Романтические грезы, в которых я шествовал по райским долинам руку об руку с бессмертным, вечно юным созданием из кораллов и слоновой кости, покинули меня в этот великий час. Я вспоминал их, тщетно стараясь вернуть их обманчивую красоту; но они теперь казались мне пустой выдумкой; мое суждение оставалось неподкупным; на каждую попытку мозг мой сурово отвечал: нет. И вот, в ту самую минуту, когда я готовился принести даме свои извинения, Жизнь схватила меня и швырнула в ее объятия, как моряк швыряет объедки рыбы в клюв чайки или альбатроса.

Статуя

. Могли бы и не раздумывать столько. У вас та же беда, Жуан, что и у всех умных людей: мозгов слишком много.

Дьявол. Но скажите, сеньор Дон Жуан, разве после этого вы не почувствовали себя счастливее?

Дон Жуан. Счастливее — нет; умнее — да. В это мгновение я впервые познал самого себя, и через себя — мир. Я понял, как бесполезны всякие попытки ограничить условиями ту неотразимую силу, которая зовется Жизнью; проповедовать осторожность, тщательный выбор, добродетель, честь и целомудрие…

Донна Анна. Дон Жуан! Критикуя целомудрие, вы оскорбляете меня.

Дон Жуан. Ваше целомудрие я не критикую, сеньора, поскольку оно привело к появлению мужа и двенадцати детей. Будь вы даже распутницей из распутниц, вы не могли бы сделать больше.