Человек из Преисподней. Джунгли

– Да ладно, командир… я чего… так, шуткую, – сразу присмирел Леха. – Настроение пытаюсь поднять…

Настроение и в самом деле было поганее некуда. Да, спаслись. Но для чего? Для того лишь, чтоб сдохнуть? Только теперь уже не быстро, а медленно и мучительно. На аварийном осле – крохи, минимум, хватит ненадолго. А плутать в Штольнях можно и неделю, и месяц. И так и не выйти в Джунгли. Но если даже и выберешься – впереди снова пустые галереи и коридоры, без припаса долго не протянуть. Особенно если мертвые горизонты пойдут.

Хотя Серега примерно знал, сколько тащил аварийный осел – все же припас еще раз скрупулезно пересчитали. Сто литров воды. Пятьдесят рационов. Топливник от пятисотого. Цинк пятьдесят первой и пятьдесят четвертой семерки. Веревки пару бухт, скальное снаряжение, немного медицины. Это и все. Маловато для двадцати двух человек. И хорошо еще, что бойцы приучены иметь свои снарягу-оружие всегда под рукой, потому и вынесли из-под обвала. Но на себе тоже минимум: боезапаса для одной-двух коротких боевок, провиант на пару суток, минимум лагерного. Больше на себе тащить нужды нет – мобильный склад в обозе плетется.

Нормы урезали сразу. При этом, конечно, все понимали, что тут важен баланс: урезать можно хоть до самого минимума – но боец, с которого от голодухи штаны спадают, много не навоюет. Тем более от жажды, когда в глазах двоится и тело ватное.

Да, самым ценным среди всего припаса была вода. Даже пропустив через фильтры ту, что плескалась в коридоре и залившись под горлышко, общий объем получили небольшой – сто восемьдесят литров. Заполнили и бочку на сто, и гидраторы бойцов, и даже емкости для научных проб. Хотя Знайка и заявил, сверкая глазами, что заливать воду в стерильные пробники кощунство, и он руки оторвет любому, кто посягнет – слушать Серега не стал. Каждый литр важен! Итого получалось восемь литров на человека. В условиях низких температур организм потребляет мало. Литр на день. Но даже если уполовинить норму – шестнадцать порций. Шестнадцать дней чтоб найти выход. Или воду.

Второй чрезвычайно важный ресурс – энергия. И максимально актуальный именно здесь, в пещерном лабиринте. Только пока есть свет, ты ориентируешься и можешь двигаться, искать выход. Если сдохнет топливник в Джунглях – это одно: там конфигурацию примерно знаешь, можно продолжать движение вслепую по стеночке; но в Штольнях ослепший человек абсолютно беспомощен. Любой, хоть гражданский, хоть боец ПСО. Остается только выть от безысходности.

Первый день прошел в движении. Теперь было не до боевого порядка и дозоров – шли цепочкой, обвязавшись одной длинной веревкой. Под ногами зияли провалы. Размер самый разный, начиная от узкой щели и заканчивая колодцами с отвесными стенками. Не будь сцепки – опасность улететь в бездну была бы вполне реальной. Давало знать о себе и минимальное количество света – единовременно работали только три фонаря – в начале, в конце и в середине цепи. Экономили топливник.

То и дело начинал пощелкивать дозиметр – но излучение редко поднималось выше одного-двух рентген и его лишь фиксировали, не заостряя пока внимания. Такой фон бывал и в Джунглях. Привычно. Гораздо хуже – пыль. Она была здесь повсюду, и стоило только замедлить движение, потоптаться на месте – окутывала людей густым коконом. Реагируя на концентрацию, вопил ПКА, начинало скрипеть на зубах, снаряга и оружие покрывались тонким слоем пудры, а дальнобойность фонарей падала в разы – да и то попробуй продерись еще взглядом сквозь мириады микроскопических пылинок, висящих в воздухе. Дыханию она пока не вредила, противогазы у каждого – но фильтры не вечны, достаточно побродить тут неделю, и можно выкидывать. А без фильтра человек очень быстро становился жертвой силикоза. Зато вредила оружию – и Сотников велел упаковать стволы в чехлы, в полы шинелей, в любую ткань – и держать в боевом положении лишь передовым и замыкающим.

В первый день шли до полуночи. Серега старался вести обойму вверх, постоянно выбирая ветвления с уклоном. И в то же время – не уходить далеко по горизонтали, не удаляться от Джунглей. Он чувствовал, что они где-то здесь, может в километре, а может всего в сотне метров за толщей породы – и чрезвычайно важно было держаться рядом, в пределах. Только так и можно вернуться назад. Шли змейкой. Пещеры ветвились словно корни дерева, коридоры пересекали один другой, вливались и раздваивались, перемежаясь расщелинами, колодцами с отвесными стенками и боковыми – и почти всегда находился коридор противоположного направления. Отмахали четыре сотни шагов в одну сторону – нашли другой, в противоположную. Отмахали еще столько же. И все время – с уклоном вверх.

– Мы как космонавты в фильме. Не помню, как уж назывался… – поделился с товарищем Гришка. – Там мужик из корабля вылез, у него трос оборвался, и он в космос улетел. Ведь это жопа какая… Затерялся – и все, никто тебя не найдет. Бесконечность и пустота. Вот так же и здесь…