Человек из Преисподней. Крысы Гексагона

– Рядовой номер. Нормальный был мужик, в возрасте, почти тридцатка. Сломал ногу, когда контейнера поправляли. Так ты представь, Лис – эти суки не просто не дали нам его к Доку ночью отвести… Хотя и была возможность на лапу дать! Они его и добить не дали! Так, чтоб по-нашему, по-человечески! Влили бы в него литр спирта – все веселее на тот свет уходить! Так просто уволокли куда-то и потом все. Энтэбэ.

Понятненько… Я пожимаю плечами. А чего вы хотели, ребятушки? Вы знаете законы – в Медчасть попадают капо, бугры, отличники ударного труда, что постоянно мелькают в журналах учета, да блатные. Док один, его не хватит на всех – и тем более я понимаю это теперь, узнав от Комбрига примерную численность крысюков. Девяносто тысяч! Как успеть? Если ты ухендожился на работах и при этом умудрился испоганить оборудование, груз или жратву – тебе точно не светит попасть в лазарет. Тебя просто внесут в Журнал НТБ и отволокут на компост. И амба. Мало кто так же, как и мы, Второй Общих работ, заботится о своих номерах. И если ты понимаешь, что тебе не светит на утренней поверке, – выбор у тебя прост: сдохнуть самому – либо попросить бугров отправить тебя на тот свет. Быстро и безболезненно.

– А Кондея? Тоже увели, прямо с построения!.. – подхватывает Дрозд. – Как и Пушку с Третьего отряда! Тогда еще, помнишь?.. Свина утащили, Кондея увели, Красного кинули в говне плавать! Пару недель назад троих пацанов – Лупоглаза, Краюху и Мамонта – просто так ни за что отдали на Химию! Здоровые пацаны были, нормальные! Зачем? Почему? Вроде ходят слухи, что проигрались соседнему отряду в карты. Играли на людей. Это, бля, ваще по беспределу! Так им же похер! Просто взяли – и увели. Вот где эта лажа сидит! Вот тут!.. – и он тычет двумя пальцами под горло.

Я киваю. Ничего особенного, еще и не такое бывает…

– Ты не парься, братишка, – говорит Красный. – Мы не сдадим. Мы с тобой.

Вот это другой разговор.

Я снова возвращаюсь и сажусь на край кровати.

– В отряде есть на кого положиться?

– Да, – Красный кивает лысой башкой. – Есть такие. Мы…

– Никаких мы… – я смотрю в упор и по отведенным глазам вдруг понимаю – они мои. Мои – и я для них теперь не просто бугор Лис из Второго… – Только когда скажу. Пока присматривайтесь, прощупайте. Впрямую не говорить. Якобы – ходят слухи… Что-то готовится… И так далее. И зекайте, кто как отреагирует.

– А если на стукача нарвемся?

Я киваю.

– Есть такой риск. И у вас. И у меня. У нас всех, кто замешан. Потому и говорю – пока никаких. Просто – щупаете. Слухи, мол, кто-то там ляпнул кому-то… Кто кому – хер знает. Слыхал, типа, за завтраком, от соседнего стола прилетело. Или, там, на очке срал сидел – так в соседних кабинках кто-то переговаривался, вот и услыхал нечаянно. И подбирайте тех, кто вам кажется надежным. Кликуху и личный номер – мне. Будем проверять дальше.

– Сделаем, – кивает Красный. Морда у него мрачная – но решительная.

Я выхожу из кубрика и, отойдя подальше, прислоняюсь к стене, стараясь не дрожать. Все во мне – ходуном. И… я вдруг осознаю, что никогда еще не ловил такого кайфа. Это что-то новое для меня… Мне хорошо. Мне жутко хорошо – и я чувствую, как поднимающаяся откуда-то энергия распирает меня изнутри. Пошло дело. А ведь и правда пошло!..

Середина дня – и новый посетитель. В моем кубрике Сивый, бугор Транспортного. Я знаю его давно – все это время он терся среди младших бугров и не проявлял особой смекалки. И вот – сумел вылезти на следующую ступеньку. Последнюю, предельную ступеньку для простого номера. Но Сивый фантастически жаден, ему всегда мало, он всегда хочет еще и еще – и именно на этом его качестве Комбриг посоветовал сыграть. Будешь с нами – нажрешься всласть.

Транспортный нужен нам. Транспортный – это ГСМ. Горючка. Бензин, керосин и прочие веселые жидкости. Которые, как сказал Комбриг, легко превратить в «коктейль Молотова». А наверно, веселый был парняга этот Молотов, если его именем назвали эту хреновину. С огоньком, наверно, был. Любил зажечь.

– Мне похер на номеров, – цедит Сивый, нагло рассматривая меня сквозь снисходительный прищур. – Мне похер на все эти революции и прочие восстания. Что мне перепадет, если все срастется?

Я готов обещать все что угодно – правда, без перебора, чтоб не возникло подозрений – и я спрашиваю:

– Чего хочешь?

– Своего расчета при дележе. Чего захочу! Хоть бабу, хоть ствол, хоть жрачки любой… – он крутит пальцем в воздухе, пытаясь выразить свою мысль. Кретин. Мне даже не жаль его – ему наверняка подыхать при любом раскладе.

– Ты края только замечай, когда пальцы загибать начнешь. В разумных пределах, Сивый. Понимаешь?

Сивый хмыкает.

– Понимаю… – и тут же выдает обратное: – А вот, положим… Положим… – он хитро глядит на меня, – мокрощелку свою рыжую отдашь?

Эти слова скручивают внутри тугую пружину – но я медленно выдыхаю и надеюсь, что не выдал себя каменной мордой. Я откидываюсь на стул и возвращаю ему снисходительную усмешку:

– Я за шлюх не цепляюсь, мне дело дороже…

– Нормально, – кивает Сивый. – По-пацански… Ладно, замазались. Чего делать надо?