Человек из Санкт-Петербурга

Он съел всю еду, что была в сторожке, согрелся у огня и выспался в постели полицейского. Проснулся он совершенно здоровым человеком. Снял с трупа сапоги и тулуп и отправился в Омск. По пути он сделал удивительное открытие относительно самого себя: он потерял способность испытывать страх. Что-то произошло в его мозгу, словно там закрылась какая-то задвижка. Ничто теперь не могло вызвать в нем страха. Если он проголодается, то начнет красть, если станут преследовать, он спрячется, если будут угрожать, он просто убьет. Он больше не нуждался ни в чем. Ничто уже не смогло бы ранить его. Он забыл, что такое любовь, гордость, желание, сострадание.

Впоследствии все эти чувства вернулись к нему, все, кроме страха.

Добравшись до Омска, он продал дубленый тулуп охранника и купил себе рубашку, брюки, жилет и пальто. Сжег старое тряпье и заплатил рубль, чтобы сходить в баню и побриться в дешевой гостинице. Увидев газетную страницу, вспомнил, что умел читать и писать и только тут понял, что вернулся с того света.

Сидя на скамейке на станции Ливерпул-стрит, с прислоненным к стенке велосипедом, он задумался, что же за человек этот Орлов. Ему были известны лишь его титул и цель визита. Князь мог оказаться нудным, верным царю, усердным служакой, или садистом и развратником, или же добреньким седовласым старичком, больше всего на свете любившим своих внуков. Все это не имело никакого значения: Феликс убьет его в любом случае.

Он не сомневался, что узнает Орлова, потому что русские этой породы, даже собравшиеся с секретной миссией, не имели ни малейшего представления о том, как путешествовать, не привлекая к себе внимания.

Но приедет ли Орлов? Если же он приедет, и именно тем поездом, о котором говорил Джозеф, а затем и встретится, как было сообщено Джозефом же, с графом Уолденом, то не останется никаких сомнений, что и остальная информация верна.

За несколько минут до прибытия поезда прямо на платформу заехал крытый экипаж, запряженный четверкой великолепных лошадей. Впереди сидел кучер, а на запятках лакей в ливрее. За экипажем следовал служащий железной дороги в военизированной униформе, с блестящими пуговицами. Поговорив с кучером, железнодорожник направил экипаж в дальний конец; платформы. Затем прибыл начальник станции в сюртуке и цилиндре, с важным видом он взглянул на свои часы, сверив их затем со станционными. После этого он открыл дверцу экипажа, чтобы пассажир мог выйти.

Когда железнодорожный служащий проходил мимо сидевшего на скамейке Феликса, тот схватил его за рукав.

– Простите, сэр, – произнес он, изображая наивное удивление иностранного путешественника, – это ведь английский король?

Железнодорожник усмехнулся.

– Нет, приятель, это всего только граф Уолден, – и с этими словами пошел дальше.

Значит Джозеф был прав.

Феликс стал изучать Уолдена взглядом будущего убийцы. Тот был высок, почти одного роста с Феликсом, и тучен – в такого легче попасть, чем в маленького человека. Лет ему было под пятьдесят. Если не считать небольшой хромоты, он казался вполне здоровым, сможет бежать, но не очень быстро. На нем был приметный, светло-серый утренний сюртук и того же цвета цилиндр. Волосы под цилиндром короткие и прямые, да бородка лопатой в стиле покойного короля Эдварда VII. Стоя на платформе, он опирался на трость, могущую послужить потенциальным оружием, давая отдых левой ноге. Кучер, лакей и станционный начальник суетились вокруг него, как пчелы вокруг пчеломатки. Вид у него был спокойный. Он не смотрел на часы. Не обращал никакого внимания на мельтешивших рядом слуг. Он привык к этому, подумал Феликс: всю свою жизнь он в центре внимания.

Показался паровоз, изрыгавший клубы дыма. Я могу прямо сейчас убить Орлова, пронеслось в голове Феликса, и он ощутил азарт охотника, подстерегающего добычу, но он уже раньше решил не делать этого сегодня. Он пришел сюда, чтобы понаблюдать, а не действовать. Большинство политических убийств, задуманных анархистами, срывались, по его мнению, именно из-за спешки и непродуманности. Он же верил в необходимость хорошей и четкой организации дела, что для многих анархистов звучало анафемой; они были не в состоянии понять, что свои действия человек может планировать – а тираном он становится, когда начинает управлять действиями других.

Выпустив пар, поезд остановился. Феликс встал и подошел поближе к платформе. В самом конце поезда находился явно особый вагон, отличавшийся от остальных яркой, свежей покраской. Он остановился как раз против экипажа Уолдена. Начальник станции живехонько шагнул вперед и открыл дверь вагона.

Весь собравшись, Феликс пристально вглядывался в затененную точку платформы, где должна была появиться его будущая жертва.