Человек из шкафа

Вдруг осекается и застывает на месте. Хватает себя за пиджак, судорожно ощупывает. Вытаскивает деньги, считает их, мусолит, кладет в комод, потом выхватывает, снова кладет, что-то бормочет, озирается по сторонам, берет деньги и на цыпочках идет к выходной двери. Открывает дверь и уже готов исчезнуть в ней…

Алексеев(из кухни). А ты, дед, ничего. Ты мне поначалу не понравился, я решил, что ты все выдумал. А потом как-то к тебе пригляделся. Ты, в общем, безвредный. Только дикий…

Пауза. Старик стоит на пороге, словно прислушиваясь, не скажут ли чего еще.

Алексеев(входя). Ну, что – нашел?

Старик. А…а… нашел! В-вот… (Показывает деньги.)

Алексеев. А ты чего это в дверях стоишь?

Старик. А я… в магазин собрался. Старенький дедушка – в магазин.

Алексеев

. А обратно как? Я же тебе ключей не оставил!

Старик. Ах, ну да, ключей, ну да… (Словно во сне, заходит обратно.)

Алексеев. Вот здесь в тумбочке ключи лежат. Когда надо – возьмешь и обратно потом положишь.

Звонок в дверь. Алексеев идет открывать. Старик внезапно прячется в шкаф. Алексеев, пятясь, входит в комнату. В руках у него многочисленные баулы. Следом за ним идет невысокая женщина лет пятидесяти, также нагруженная сверх всякой меры.

Алексеев(ставя баулы на пол). Ну, тетя Тоня, вы в своем репертуаре! Как же вы это все несли?

Тетя. Своя ноша не тянет. Давай-ка, племяш дорогой, поздороваемся как следует. Поцелуй родную тетю, не виделись, я чай, уже лет пять.

Алексеев(негромко). И век бы не видаться!

Тетя

. Что?

Алексеев. Я говорю: с приездом вас в наши палестины, дорогая тетушка. Позвольте поцеловать вас от имени родных осин и дубов.

Целуются.

Тетя(утирая воображаемую слезу). Ну, расстроил ты меня… Старую тетю…

Алексеев. Простите, забыл! Вам в вашем возрасте расстраиваться нельзя.

Тетя. А что возраст? Возраст еще самый боевой.

Алексеев. Вот я и говорю, – в таком возрасте смешно расстраиваться! У вас, тетя, здоровье крепче слона. Вы еще всех нас переживете. Вы еще нас всех продадите и купите. Мы уж умрем все, а вы все будете жить, жить. Уж кругом одни могилы – а вы все живете.

Старик хихикает в шкафу.

Тетя. Ну-ну, шутник, тебе бы все хиханьки! Ты новости-то слышал? Я ведь теперь инвалид.

Алексеев. А что с вами?

Тетя

. Кости у меня болят.

Алексеев. Это диагноз такой?

Тетя. Ага. Сама поставила. Ну, доктор чего-то там по своему написал, но меня на кривой козе не объедешь. Кости болят – и баста. И вторая группа инвалидности. Потому что мне мое подай. Так что не ты один у нас теперь к медицине причастен. Тетя твоя тоже не лыком шита.

Алексеев. Ну вот, а вы баулы тягаете.

Тетя. Баулы – это ничего. Своя ноша не тянет. А вот работа мне вредна. Работа – это действительно…

Алексеев. Что в баулах-то?

Тетя. А тут так… кое-что по торговой части.

Алексеев. Торговлей изволили заняться, любезнейшая тетя?

Тетя. А теперь по-другому нельзя. Теперь все торговлишкой занимаются. Полстраны этим живет.

Алексеев. Ну да, а другая половина от этого умирает.

Тетя. Ну, те кто умирает, те сами себе и дураки. Надо хватку проявить, практичность. Мне знакомые присоветовали поехать в Китай, челноком. Я вот съездила, накупила товару. Теперь реализовывать буду. А там, глядишь, и разбогатею. Что же я – всю жизнь горбатилась и умру нищей? Нет, надо такую возможность использовать.

Алексеев

(встревожен слегка). Тетя Тоня, а много ты накупила?

Тетя. Да вот, все что тут. На пять тысяч долларов.

Алексеев. Пять тысяч?! Откуда у тебя такие деньги?

Тетя. Я квартиру заложила.

Алексеев. Как – квартиру? Ты с ума сошла?

Тетя. А что мне? Я ж сейчас это все продам, деньги верну с прибылью и рассчитаюсь. Чего мне бояться?

Алексеев. А если не вернешь?

Тетя. А чего же не верну?

Алексеев. Я не знаю, мало ли что! Вы прямо как сговорились со своими квартирами!

Тетя. Да верну, куда же я денусь. Ты вот лучше смотри, какой я тебе гостинчик припасла.

Алексеев. Да ну тебя с твоими гостинчиками!