Человек из стали. Иосиф Джугашвили

– Да что – мы, батоно Сталин. Это Вы – корень нашей державы, а мы всего лишь её зелёные побеги…

– Ну вот, опять он мне «батоно» приклеил, неисправимый человек, – усмехнулся Сталин.

В это время Капанадзе показал на меня и что-то тихо сказал Сталину. Тот развернулся и с подносом, полным нарезанного мяса направился ко мне.

– Ничего и никого, Пета, я не забыл, – приговаривал Сталин, накладывая мне угощение. – Хоть полбарашка, хоть весь поднос – для нашего гурийца.

Я вяло сопротивлялся:

– Не беспокойтесь. Куда столько, достаточно одного кусочка.

– Кому хватит одного кусочка? А ты знаешь, сколько барашка мог съесть за один присест последний царь Грузии?

Я был в курсе:

– Говорят, что он запросто уплетал целого заки. В переводе на ягнят, это не менее двух-трёх штук. (Автор явно неточен в описании этой части диалога.

Сталин хорошо знал историю и исторических деятелей. Поэтому он никак не мог иметь в виду последнего монарха Карталинско-Кахетинского царства – жалкого остатка былой Грузии – Георгия XII, жившего в 1740–1800 гг. Тот не отличался могучим телосложением и вовсе не слыл обжорой. Речь тут могла идти только о Вахтанге I по прозвищу Горгасали, правившем в V веке. Гигант ростом выше двух метров, незаурядной физической силы, он за обедом согласно преданию играючи расправлялся с зажаренным телёнком буйвола – по-грузински «заки». – В.Г.)

– Вот именно, настоящий мужчина был, – добродушно подчеркнул Сталин. – Да и ты с виду парень не промах, хороший, наверное, едок, а?

Пета Капанадзе и Васо Эгнаташвили, которые хорошо меня знали и у которых я не раз бывал в гостях, от души смеялись. Сквозь смех Пета проговорил:

– Насчёт буйволёнка не знаю, но барашка целиком, семь литров вина и пять лавашей Акакий в молодости уминал за милую душу.

В его словах не было чрезмерного преувеличения. В молодые годы я отличался железным здоровьем и мог изрядно выпить и закусить, почти не пьянея при этом. Лишь один раз в жизни имел место случай, когда я своим пьяным видом до смерти напугал мою жену. С тех пор я осторожничал и пил весьма умеренно.

Сталин развивал тему:

– Знаешь, дорогой Пета, я навсегда запомнил, как на конференции в Тегеране показал президенту Рузвельту, премьеру Черчиллю и высокопоставленным лицам Ирана обе серии «Георгия Саакадзе». Фильм всем понравился. Иранцы особенно восторгались образом Шах-Аббаса. Они говорили, что вот таким и должен быть настоящий шах, дайте, мол, нам его.

И Сталин, подмигивая, обратился ко мне:

– Ну, что, гуриец, при случае поехал бы ты в Иран шахом?[87]

– Нет, товарищ Сталин. Что мне делать в Иране, когда у себя дома я и шах, и шахиншах![88]

– Я тоже им так и сказал: Васадзе на ваше шахство не согласится.

Вот так, шутя и веселясь, мы были совершенно раскованы и ощущали полную свободу. Сталин, как и подобает гостеприимному хозяину, каждого окружил заботой, с лица его не сходила улыбка.

Наконец он предложил:

– Давайте немного передохнём, перейдёмте к другому столу. Прошу следовать за мной. Лёгкой поступью он направился в соседнюю комнату. Мы последовали за ним.

– Как хорошо он выглядит, – шепнул мне Пета. – Смотри, как живо он передвигается. Дай бог ему тысячу лет жизни!..А ты почему так тяжело дышишь, случайно не перебрал?

– Нет, что ты. Я пьян не от вина, а от впечатлений.

Всем хотелось размяться. Некоторые вышли на веранду, кто-то предпочёл сыграть в бильярд. Шутка ли – четыре или пять часов провести беспрерывно со Сталиным.

На этот раз стол был сервирован фруктами, выпечкой, чаем, кофе, лимонадом, боржомской водой. Теперь каждый сам себя обслуживал.

– Можете присаживаться либо, если хотите, отведайте угощение стоя, – сказал Сталин. – Лично я постою, хватит сиднем сидеть. – И шутливо добавил, показывая на друзей детства: Это не касается только стариков.

«Старики» деланно возмутились. Михеил Титвинидзе парировал, что рано их в старики записывать.

Что касается меня, то, подышав свежим воздухом, я действительно ощутил тяжесть от выпитого и съеденного. Решил поправить дело фруктами. Слышал, как Петре Капанадзе переговаривался со Сталиным и сетовал:

– Жаль, что не удалось познакомиться с Поскрёбышевым.[89] Говорят, он незаурядная личность. Обидно, что именно сейчас его скрутил радикулит.

– Безусловно, он хороший человек, – согласился Сталин. – Однако тут дело не только в радикулите. Он очень стеснителен. Сейчас у него отпуск и я не хочу его тревожить, пусть отдыхает, как ему нравится.

Затем Сталин обратился ко всем присутствовавшим:

– Я, наверное, утомил вас. Вы как, ребята, ещё не устали? Ничего, потерпите, не так часто видимся, как хотелось бы…

На мгновение печаль заволокла его лицо. Он снова заговорил: