Человек из тени

Тяжело вспоминать это ощущение. То, что я почувствовал, когда ее там увидел. Вот что я помню — это как один из полицейских в форме сказал, глядя вниз на нее: «А, я ее видел. Это стриптизерша, она работала в „Тендерлойне“. Великолепные сиськи». Ему достаточно было этих фактов. Он посмотрел на Реней, вспомнил ее сиськи и приклеил ей ярлык. Для него она была не человеческим существом, не умной молодой женщиной, которая пыталась направить свою жизнь по новому пути, а простой стриптизершей. — Он проводит пальцем по царапинам на столе. — Им пришлось оттаскивать меня от него. Но не в этом дело. Вы не поверите, этот гад несколько лет спустя достал ее досье, в пункте «профессия» замазал слово «официантка» и написал «стриптизерша/проститутка».

Я ужасаюсь. Роулингс это замечает и кивает:

— Можете мне поверить. — Вздох. — Короче, я не стал распространяться о моих с ней отношениях, поэтому мне поручили расследование. Я хотел поймать убийцу. Я должен был это сделать. Но он оказался хитрым. Никаких отпечатков пальцев, абсолютно ничего. Тогда еще не брали анализы на ДНК. — Он пожимает плечами. — Я пошел обычным путем, делал то, что обычно делается при отсутствии физических улик.

— Выяснили круг знакомств, — говорю я.

— Верно. В средней школе она познакомилась с парнем. Они пару недель встречались. Симпатичный, звали его Питер Коннолли. Но я с первого взгляда понял, что с ним не все в порядке. Он вел себя на допросе так, будто надо мной насмехался. Как будто он сумел что-то от меня скрыть. Мне пришло в голову показать его фотографию в том заведении, где она работала. И разумеется, многие его вспомнили. И приходил он всегда тогда, когда выступала Реней. Дальше — больше. Выяснилось, что у Питера небольшая проблема с наркотиками. И он посещал реабилитационный центр. Догадываетесь? В то же самое время и в том же месте, где была Реней. Я навострил уши. Как только я узнал, что он записался в колледж всего лишь через неделю после нее, я понял, что я нашел своего парня.

Он замолкает и долго ничего не говорит.

— Догадываюсь, что случилось потом, Дон, — мягко говорю я. — Никаких улик, верно? Вы не могли привязать его к убийству. Конечно, он бывал в клубе, в реабилитационном центре, в колледже. Но все это можно объяснить.

Он коротко и печально кивает:

— Именно. Мне хватило доказательств, чтобы получить ордер на обыск в его квартире. Но мы там ничего не обнаружили. Ни черта. И прошлое у него было чистое. — Он удрученно смотрит на меня: — Я знал, но ничего не мог доказать. Да и других убийств не было. Время шло, и он уехал. Я снова стал видеть эти сны. Иногда ребятишек, но чаще Реней.

Никто из присутствующих уже не чувствует превосходства над Доном Роулингсом. Мы знаем, что такие периоды бывают у всех. Когда не можешь согнуться, не сломавшись. Он уже не кажется нам жалким и слабым. Наоборот, мы видим в нем жертву.

Тот, кто сказал: «Время лечит», не был копом.

— Мы приехали, — говорю я в полной тишине, — потому что принцип действия преступника, которого мы разыскиваем, совпадает с «почерком» того, кто разделался с Реней Паркер. Он снова убивает. — Я наклоняюсь вперед. — Выслушав вас, я пришла к выводу, что ваш убийца и наш — одно и то же лицо.

Роулингс изучает меня с тщательностью человека, который боится снова обрести надежду.

— Вам больше повезло, чем мне?

— Что касается физических улик, то нет. Но мы нашли кое-что, и это вкупе с вашим подозреваемым двадцать пять лет назад может помочь раскрыть дело.

— Вы о чем?

Я рассказываю ему о Джеке-младшем и содержимом банки. С его лица исчезает безнадежность, появляется волнение.

— Вы хотите сказать, что этому типу внушили, будто он прапраправнук, или кто там еще, Джека Потрошителя, и что убивать он начал смолоду?

— Именно это я и хочу сказать.

Роулингс откидывается в кресле с потрясенным видом.

— О Господи, а ведь мне и в голову тогда не пришло поговорить с его мамашей! Папаша-то давно умер. — У Дона вид человека в шоке. Он берет себя в руки и стучит пальцем по папке: — Вся нужная информация здесь. Кто его мать, где она тогда жила.

— Тогда мы туда и отправимся, — говорю я.

— Так вы думаете… — Он глубоко вдыхает и поднимается на ноги. — Я знаю, что я сейчас произвожу плохое впечатление. Я старый пьяница, у меня все в прошлом. Но если вы позволите мне поехать с вами и взглянуть на его мать, обещаю, я вам не помешаю.

Я никогда еще не слышала, чтобы кто-нибудь просил так униженно, как сейчас Дон.

— Мне бы и в голову не пришло поехать без вас, Дон, — говорю я. — Вам пора довести это дело до конца.

53

Конкорд расположен к северу от Беркели, недалеко от залива. Мы едем туда, чтобы встретиться с матерью Питера Коннолли, женщиной по имени Патриция. По имеющейся в полиции копии водительских прав мы узнали, что ей шестьдесят четыре года. Мы решили приехать к ней, а не звонить и высказывать свои подозрения. Бывало, матери посылали своих сынов убивать. Кто знает, как было в этом случае?