Человек из Утренней росы

Карнун кивнул головой, Овелон тоже поклонился в ответ, и каждый снова отправился своей дорогой.

Вернувшись на террасу, Овелон Великий застал Юлину в обществе Тифея. Они беседовали о скором празднике Ветрогоне, который посвящен изгнанию Лютня. Знаменательно это событие, три дня отмечаемое, тем, что жизнь в Тергоне возможна стала лишь благодаря силе человеческой и стойкости. Плодородные земли, прекрасные ныне леса – все это когда-то было во владениях злого ветра, не дававшего ни травинке подняться, ни птице присесть. Только люди смогли сказать: «Лютень, не боимся тебя!» – и выстоять. Три дня этих в отместку ветру будут петься веселые песни, проводиться игры на силу, ловкость и сноровку.

Юноши и мужчины Хамати, рассказывал Тифей, будут бороться один на один: как в старые времена, опутывая друг друга двумя короткими веревками. Второй конец каждой из них держит противник, стараясь не свалиться на бок и наглухо не запутаться. Побеждает тот, кто дольше устоит, кто «не поддастся Лютню» и выдержит все испытания! Если сходятся сильнейшие и долго не могут одолеть один другого, они называются братьями.

Девушки же выставляют свои работы – вышивку или вязание – на фруктовые торги: два дня они меняют рукоделия на яблоки, повышая или понижая расценки, предлагая и нахваливая свои товары, на третий – выпекают по пирогу из части собранных яблок, а из оставшейся яблочной доли делают сок. Чей пирог вкуснее, у кого сок чище и кто лучше торги ведет, решают все жители Хамати сообща.

– Овелон, я надеюсь, что ты останешься еще на несколько дней и отведаешь пирога Фелиссы? – спросила Юлина.

– Конечно же! Разве я могу пропустить такой славный праздник? Тифей, а есть ограничения в возрасте для участия в борьбе?

– Нет.

– Так, значит, и я могу участвовать?

– Да, можете.

– Замечательно! – Овелон Великий мужественным взглядом посмотрел на свою супругу. – Решено! – кивнул он Юлине. – Кстати, Тифей, недавно в голову мне пришла интересная мысль… Я очень доволен той работой, которую ты проделал: дом просто замечательный…

– Эта заслуга полностью принадлежит Герду. Он собирал людей и распределял работы.

– Кроме того, ты честен и не приписываешь себе заслуги других. Именно такой человек, слова и дела которого не расходятся между собой, нужен мне на пост главного казначея. Что ты на это скажешь?

– Я думаю, что из всех людей мне известных на эту должность более всего подходит Син.

– Син?

– Да, именно. Он справедлив и верен своему делу, обладает подвижным и прозорливым умом, а также быстро и легко разбирается в любом вопросе.

– Это, случайно, не он… приносил письмо?

– Да, – ответил Тифей.

– А он действительно неплох… Но все-таки предложение мое в первую очередь адресовано тебе. Подумай.

– Мне не до конца понятна работа казначея… Считать доходы и расходы казны, оценивать будущие затраты, искать возможности новых прибылей… Я простой охотник и привык видеть вещи и события такими, какие они есть. Я готов говорить о них, пытаться их понять, но не могу сказать, будто эта работа по мне.

– Да, да, да. Я начинаю понимать тебя. Со всем этим приходилось сталкиваться и работать мне одному…

– А что, если ввести одно новшество? – вмешалась в деловой разговор Юлина. – Должность советника.

– Все это было, Юли… Советники Тарлака не принесли землям ничего, кроме разорения!..

– Но это же была просто свора дармоедов! А если подойти к этому делу иначе? Найти людей, которые искренне интересовались бы своим занятием и действительно стремились сделать что-то полезное?

– Юлина! – воскликнул Овелон. – Что за прекрасные мысли рождаются в ходе доброго общения. Советник – человек, который не по роду занимался бы, а по призванию земельными вопросами! По духу своему должен быть близок к работам и к людям, их выполняющим…

Крик, неожиданно донесшийся со стороны тропы в Хамати, прервал размышления землевладельца.

– Помогите! Кто-нибудь, на помощь!! – кричала лучшая подруга Фелиссы Вири́на. Ее золотые косы растрепались от быстрого бега.

Тифей вскочил, едва заслышав мольбы о помощи. Овелон привстал, меняясь в лице, и только Юлина, казалось, сохраняла спокойствие: лишь мгновенно возникшая бледность да кисть левой руки, вцепившаяся в подлокотник кресла, выдавали в ней страшное волнение.

– Там! Фелисса! – крикнула девушка сдавленным голосом.

Глава 15