Человек, который был четвергом

– Остановитесь! – властно сказал аристократ. – Я должен вам кое-что сообщить.

– В чем дело? – удивленно спросил полковник Дюк-руа. – Что-нибудь не так?

– Еще бы! – сказал заметно побледневший доктор Булль. – Наш доверитель ранил маркиза по крайней мере четыре раза, а тот невредим.

Маркиз поднял руку с каким-то грозным терпением.

– Позвольте мне сказать, – вымолвил он. – Это довольно важно. Мистер Сайм, – и он повернулся к противнику, – если память мне не изменяет, мы сражаемся из-за того, что вы пожелали дернуть меня за нос, а я счел это неразумным. Сделайте одолжение, дергайте как можно скорее. Я очень спешу.

– Это против правил, – с негодованием сказал доктор Булль.

– Действительно, так нельзя, – согласился полковник, с тревогой поглядывая на маркиза. – Был, правда, случай (капитан Бельгар и барон Цумпт), когда противники во время поединка обменялись шпагами. Но едва ли можно назвать нос оружием…

– Будете вы дергать меня за нос? – в отчаянии воскликнул маркиз. – Ну, мистер Сайм! Давайте дергайте! Вы и не знаете, как это для меня важно. Не будьте эгоистом, тащите, когда вас просят! – И он наклонился вперед, любезно улыбаясь. Парижский поезд, пыхтя и хрипя, подошел к полустанку за ближним холмом.

Саймом овладело чувство, не раз посещавшее его во время этих приключений, – ему показалось, что грозная волна, взметнувшись до самого неба, ринулась вниз. Почти не понимая, что делает, он шагнул вперед и ухватил римский нос загадочного вельможи. Когда он дернул, нос остался у него в руке.

Он постоял, с дурацкой торжественностью держа картонный хобот. Солнце, облака и лесистые холмы глядели сверху на эту глупейшую сцену.

Молчание нарушил маркиз.

– Кому нужна моя левая бровь? – громко и бодро сказал он. – Пожалуйста, прошу. Полковник Дюкруа, не желаете ли? Хорошая вещь, всегда может пригодиться. – И, степенно оторвав одну из ассирийских бровей вместе с частью смуглого лба, он вежливо преподнес ее онемевшему и побагровевшему полковнику.

– Если бы я знал, – забормотал тот, – что помогаю трусу, который подкладывает вату перед дуэлью…

– Ладно, ладно! – сказал маркиз, бесшабашно разбрасывая по лужайке части своего тела. – Вы заблуждаетесь, но я не могу сейчас объяснять. Понимаете, поезд подошел к станции.

– Да, – гневно вымолвил доктор Булль, – и он отойдет от станции. Он уйдет без вас. Мы знаем, какое адское дело…

Таинственный маркиз в отчаянии воздел руки. На ярком солнце, с содранной половиной лица, он казался истинным пугалом.

– Я из-за вас с ума сойду! – крикнул он. – Поезд…

– Вы не уедете этим поездом, – твердо сказал Сайм и сжал рукоять шпаги.

Немыслимая физиономия повернулась к нему. По-видимому, маркиз собрал последние силы.

– Кретин, дурак, оболтус, остолоп, идиот, безмозглая репа, – быстро сказал он. – Сытая морда, белобрысая образина, недо…

– Вы не уедете этим поездом, – повторил Сайм.

– А какого черта, – взревел маркиз, – ехать мне этим поездом?

– Мы все знаем, – строго сказал профессор. – Вы едете в Париж, чтобы бросить бомбу.

– Нет, я не могу! – закричал маркиз, без труда вырывая клочьями волосы. – Что вы все, слабоумные? Неужели не поняли, кто я? Неужели вы серьезно думаете, что я хотел попасть на этот поезд? Да пускай в Париж проедет хоть двадцать поездов! Ну их к черту!

– Чего же вы хотите? – спросил профессор.

– Чего хочу? – переспросил маркиз. – Да сбежать от поезда! А теперь, Богом клянусь, он меня поймал!

– К сожалению, – смущенно сказал Сайм, – я ничего не понимаю. Если бы вы удалили остатки вашего первого лба и подбородка, я бы понял лучше. Многое может прояснить разум… Что вы имеете в виду? Как так поймал? Быть может, это лишь поэтическая фантазия – все же я поэт, – но мне кажется, что ваши слова что-то значат.

– Они немало значат, – сказал маркиз. – Но что там, все кончено! Теперь мы в руках Воскресенья.

– Мы!.. – повторил ошеломленный профессор. – Что вы имеете в виду?

– Полицию, разумеется, – ответил маркиз, срывая скальп и пол-лица.

Вынырнувшая наружу голова оказалась русой и прилизанной, что весьма распространено среди английских полисменов; лицо было очень бледно.

– Я инспектор Рэтклиф, – до грубости поспешно сказал бывший маркиз. – Мое имя достаточно известно в полиции, к которой, полагаю, принадлежите и вы. Но если кто-нибудь сомневается… – и он стал извлекать из кармана голубую карточку.

Профессор утомленно махнул рукой.

– Ах, не показывайте! – сказал он. – У нас их столько, хоть разыгрывай в лотерею…

Человек, именуемый Буллем, как и многие люди, отличающиеся с виду бойкой вульгарностью, нередко проявлял истинный такт. Сейчас он спас положение. Прервав необычную сцену, он выступил вперед со всей степенностью секунданта.