Человек, который продал смерть

Мы снова заняли свои позиции для перетягивания каната вокруг стола, протягивая его руку к моей голове, а я прыгал взад и вперед, уклоняясь от его неустанной атаки.

Внезапно я упал на колени и выскочил из-под стола.

Второй длинный ноготь на правой руке Чанга отломился и бесшумно упал на пол.

Прежде чем он успел оправиться от удивления, я снова встал. И вот впервые я увидел страх в его глазах. Оружие в его правой руке теперь было совершенно тупым.

Я снова схватился за стол. Это был шаг, который Чанг мог игнорировать только ценой смертельной опасности. Вытянув левую руку, он снова ухватился за нижнюю часть дерева. И вот мы стояли там, как два дуэлянта на поверхности размером с носовой платок, всего несколько движений и смерть очень близко.

Я боролся с искушением подойти к Чангу, под этими смертоносными кинжалами, с риском для жизни, чтобы размозжить ему лицо одним ударом дубинки. С каждой секундой шансы становились все больше в мою пользу. Я вдвое сократил арсенал передо мной. Я мог позволить себе подождать. Но Чанг сломался. Он бросился через стол, выставив голову вперед, как человеческое копье.

Я бросил биту, прыгнул в сторону и схватил его запястье обеими руками. Его когти искали мою плоть, словно пара темных блестящих клыков. Его мускулистое тело растянулось на столе лицом вниз.

Я убрал одну руку с его запястья и локтем прижал его шею к столу, а другой отвел его руку назад. Он боролся с моим весом и моей хваткой, нервы и мышцы порвались, а кость сломалась. Его рот открылся в безмолвном крике. Когда я ослабил давление, его рука беспомощно упала на край стола. Тьонг лежал, тяжело дыша. Его глаза выражали мучительную боль и безмерную ненависть.

Я отступил назад и посмотрел на него.

Мы оба увидели это одновременно: сломанный ноготь все еще торчал в дереве, и я знал, что Чанг решил схватить его, несмотря на боль и бесполезную руку, чтобы использовать его в своей последней атаке. Когда он поднялся на своей невредимой правой руке, я обошел его и нанес ему удар карате по шее боковой стороной руки, отчего его лицо треснулось о дерево.

Ужасный крик вырвался из его внутренностей, и когда он стал крутиться, как змея, качаясь взад и вперед поверх белого алтаря стола.

Из правого глаза торчал осколок от ногтя. Он все еще кричал, когда его тело сдалось яду, соскользнув со стола и с глухим стуком приземлившись на пол.

У меня не было времени тратить его ни на благоговение перед мертвыми, ни на то, чтобы продолжать смотреть на трупы Гвидо и Чанга на этой мрачной арене. У меня было кое-какое дело к доктору Инурису и я быстро поднялся по лестнице.

Снаружи дома я услышал рев мотора «Мерседеса». Я вышел через дверной проем как раз в тот момент, когда машина откидывая гравий, выехала с подъездной дорожки и скрылась за углом дома. Я видел девушку на переднем сиденье, борющуюся с отвратительным сумасшедшим.

Когда я дошел до угла виллы, машина стояла на вершине склона, спускавшегося к воротам. Он был бы у ворот раньше меня, но доктор Инурис должен остановиться, чтобы открыть заграждение. А потом я его догоню и размозжу ему череп в кашу. Доктор Инурис, должно быть, думал так же.

Дверь справа распахнулась, и тело девушки, закрученное его рукой, вылетело головой вперед.

Я бросился к ней, когда машина рванула к воротам. Внизу завизжали тормоза, когда Инурис резко остановил её и вынырнул из машины. В свете фар он отчаянно пытался открыть ворота.

У меня сейчас не было на него времени.

Я опустился на колени рядом с девушкой и взял ее голову на руки. Глядя ей в лицо, я снова услышал рев двигателя, когда Инурис выехал из ворот.

Девушка зашевелилась.

На востоке небо стало светлее. Туман рассеялся, и с моря дул освежающий бриз.

Девушка внезапно пришла в сознание, ее глаза расширились от страха.

— Теперь все в порядке, — сказал я, крепко обнимая ее. «Он ушел, и я не думаю, что он когда-нибудь вернется сюда».

Я почувствовал, как напряжение в ее теле ослабло, и через несколько минут она посмотрела на меня и сумела улыбнуться.

Это было прекрасно.

Глава 9

Мы сидели на ступеньки крыльца с напитками, которые я вынес изнутри. В скотче, который был у Инуриса, не было ничего плохого. Девушка выглядела нормально, за исключением нескольких царапин на локтях.

Я спросил ее, не хочет ли она войти, но она покачала головой. Я не мог винить ее. В нарастающем рассвете вилла выглядела не очень привлекательно. Куски отколотой и разбитой розовой штукатурки вздулись, и темные пятна ржавчины распространились по всей поверхности, как лопнувшие капилляры на носу старого пьяницы.

Нет, я не мог винить ее за то, что она больше не хочет входить. Для нее это был действительно дом с привидениями, с воспоминаниями о настоящих ужасах, даже без трупов Гвидо и Тьонга в качестве дополнительной, жуткой нотки.

Она прислонилась к одной из облупившихся деревянных колонн на углу лестницы и уставилась на море.

Я сказал ей, что Гвидо и Тьонг мертвы. Новость она восприняла кивком, как будто подобные вещи неизбежны в мире, где справедливость всегда идет своим чередом, а зло не может избежать возмездия.