Человек может

Лицо Алексея застыло в озабоченном и отчужденном выражении, на запавшие глаза от надбровных дуг упала тень, щеки и свежевыбритый подбородок казались синеватыми.

Он не скоро выяснил, где живет Павел, а потом оказалось, что всего минут пятнадцать назад Павел на попутной машине уехал в Киев.

Хмурый и разочарованный, Алексей вернулся домой.

Вечером пришел Павел.

Он выглядел смущенным и озабоченным.

— Я хотел, понимаешь, посоветоваться с тобой по одному делу, — сказал он Алексею.

— Хорошо, — сдержанно ответил Алексей. — Да и я с тобой, кстати, хотел поговорить.

Он поднялся, собираясь пригласить Павла в свою комнату, но Марья Андреевна предложила:

— А может быть, вы прежде чаю попьете? Ты, Алеша, сегодня и не обедал.

— Хорошо, — согласился Павел. — Да у меня дело не секретное.

С аппетитом уплетая буженину, щедро положенную на его тарелку Марьей Андреевной, Павел рассказывал:

— Вот, понимаешь, какая штука… У меня — такая мысль… вроде рационализации… или не знаю, как сказать… С перегонной системой этой…

— Какой системой?

— Ну, которая стояла в твоей лаборатории… Не знаю, как она правильно называется… Когда я, — он улыбнулся смущенно, — когда я уборщицей там работал… Так вот, если эту печку электрическую, которая сжигала кислород, перенести вперед, а баллоны с жидким воздухом поднять наверх и сделать вроде змеевика — так система эта, я думаю, будет лучше работать…

Углубленный в себя Алексей с отсутствующим и сухим выражением худого лица медленно размешивал ложечкой чай.

— Профессор Порайкошица уже пробовал это сделать в своей лаборатории, — рассеянно ответил он. — Ничего не вышло.

Павлу показалось, что он уже где-то слышал эту фамилию. Но где? Он не мог припомнить.

— А почему? — спросил он.

Алексей с легким усилием стал объяснять, почему такая схема неосуществима.

— Не понимаю, — сказал Павел. — Не понимаю я этих формул. Но вот если бы на практике попробовать…

Марья Андреевна внимательно посмотрела на Павла. У нее дрогнули губы. Неужели Алексей не понял? Не понял, что, если Павел предлагает то, что — пусть ошибочно — предлагал крупный химик Порайкошица, значит, он…

— Вы, Павел, читали статью профессора Порайкошицы? — спросила Марья Андреевна.

— Нет. Я ведь…

— Как же вам пришла в голову эта мысль?

— А в самом деле, — вдруг резко отодвинул и расплескал чай Алексей. — Как это ты придумал?

Он с живым интересом взглянул на Павла.

— Не знаю, — ответил Павел. — У нас там система охлаждения на компрессорах… Немножко похожа. Не очень, но похожа. А я вспомнил лабораторию и подумал, — может, из этого что-нибудь и получится…

— Нет, — сказал Алексей. — Химия совсем другая область. Механические системы сюда мало подходят. И для того чтобы разобраться почему, нужно быть знакомым хотя бы с основами химии…

Подперев голову ладонью, Марья Андреевна переводила взгляд с Павла на Алексея, как бы сравнивая их.

Павел покраснел, силился улыбнуться…

— Ну что же… Не получилось — не нужно, — сказал он.

После ужина они перешли в комнату Алексея.

Алексей открыл готовальню, вынул циркуль и стал проводить на бумаге быстро, одну за другой, пересекающиеся окружности. Павел сел у стола, наблюдая за тем, как они постепенно образуют сложный узор. Наконец Алексей сказал:

— Я сегодня ездил к тебе на строительство. Только мы разминулись… Помнишь девушку, которую я провожал, в парадном, когда мы с тобой в первый раз встретились?

— Помню.

— Я собирался жениться на ней. Но она вышла замуж за другого.

Лицо его побледнело, губы сложились в некрасивую, словно застывшую улыбку. Он взял новый лист бумаги, немного сдвинул ножки циркуля и снова принялся за окружности.

Павел молчал.

— Конечно, проще всего было бы плюнуть и забыть. Обманула — ну и ладно. Но не могу я как-то поверить в это. В то, что она обманула меня. Есть в этом что-то непонятное… Что-то просто дикое…

У Алексея сорвалась ножка циркуля, по листу прошла неровная, изломившаяся дуга. Он бросил циркуль, встал из-за стола, сел на тахту, поджав одну ногу, а другою упираясь в пол, и стал подробно, как говорят о постороннем, рассказывать Павлу всю историю своего знакомства и своих отношений с Леной. При этом в жестах его появилась несвойственная ему размашистость, слова звучали необычно резко и отрывисто.

— Не может быть, — говорил Алексей, — не верю я, что такая девушка могла так просто говорить сегодня, что выйдет замуж за меня, завтра — выйти за другого… Я хочу тебя попросить, чтобы ты с ней увиделся. Чтоб поговорил, узнал, что с ней. Не нужно ли ей помочь…

Павел посмотрел в уменьшенные стеклами очков и без того небольшие голубовато-серые глаза Алексея. Ему польстила эта просьба.

— Хорошо, — сказал он. — Поговорить я, конечно, могу. Только, по-моему, лучше сделать так…

Он поднял руку и резко опустил ее.

— Не так это, выходит, просто, — негромко и мрачно заключил Алексей.

Не так это, выходит, просто, — думал Павел, возвращаясь домой. — Сколько уже времени прошло. А хотелось подняться на этаж выше. Посмотреть, как она там… И как этот — Олег Христофорович.

Он вспомнил мужа Софьи с внезапной симпатией.