Человек отовсюду

Ну вот, наконец-то. Допрос продолжался уже несколько часов, а угрозы пошли в ход только сейчас. Я ожидал, что они начнутся гораздо раньше, а может быть, контрразведка Игнатюка сразу перейдет к форсированным методам допроса. Собственно, это даже не допрос, поскольку никаких вопросов форсируемым не задают, а обрабатывают клиента молча. На многих это производит неизгладимое впечатление. Фонтан красноречия практически гарантирован, а то, что он перемежается звуками, не несущими никакой смысловой нагрузки, не суть важно.

Почему-то за меня взялись иначе – то ли считали важной шишкой, то ли, что вероятнее, копали под Варлама и прочили меня в добровольно раскаявшиеся сообщники, то ли еще что. Гадать в таких случаях можно долго, а ответ подчас приходит с фатальным опозданием.

– Я уже все сказал, – заявил я.

Следователь отер со лба пот.

– Я так не думаю. Ты влип в скверную историю, Ларс Шмидт. Повторим сначала? Более года назад ты отправился через Врата на Прииск в качестве носителя «темпо» вместе с группой марциан. Мы знаем, что марциане, такие же носители «темпо», как и ты, перестали представлять какой-либо интерес для спецов на Прииске спустя две-три недели после прибытия. Некоторые из них вернулись обратно к нам. Мы знаем, что на Прииске ты с самого начала был отделен от марциан. Смотри, как странно получается: ты отсутствуешь на Тверди больше года, затем возвращаешься неким тайным путем, навещаешь Варлама Гергая… И ты еще хочешь, чтобы к тебе не возникло вопросов?

– Ничего бы не имел против, – ухмыльнулся я.

– Какое у тебя задание? – рявкнул следователь.

– Задание? – Я изобразил на лице величайшее удивление. – Я просто в отпуске. Отдыхаю.

– От какой работы?

– Подопытная зверушка – вот моя работа. Анализы и тесты. А почему со мной так долго возятся – спросите научников с Прииска. Наверное, дело в том, что я не был темпирован с самого рождения, как марциане, а впрочем, не знаю.

– Не валяй дурочку, Ларс, – посоветовал следователь, – не то за тебя возьмутся иначе. Я даю тебе шанс, а ты ведешь себя глупо, очень глупо. Тебя все равно заставят говорить, и ты нам все расскажешь. Ментоскопирования не будет, мы ведь бедная планета. Есть просто специалисты… ну, ты знаешь. Старые методы надежны, только очень уж негуманны. Через сутки мы узнаем все, а ты будешь молить, чтобы тебе позволили умереть. Ты же разумный человек, Ларс, ну сам подумай, стоит ли доводить до крайностей? А?

– Не стоит, наверное, – искренне сказал я.

Следователь оживился.

– Ну вот и хорошо. Приятно иметь дело со здравомыслящим человеком. Расскажи-ка мне все с самого начала… И поподробнее.

– Пожалуйста. Я родился на маленькой ферме под Степнянском, к юго-востоку от города. По отцу, а равно и по матери мой род восходит к первопоселенцам. Один из моих прапрадедов был важной шишкой: дважды избирался старостой нашего округа. Другой мой прапрадед первым ввел в наших краях шестипольную систему земледелия. Моя прабабка вышла замуж за…

Следователь звучно стукнул ладонью по столу.

– Наплевать на прабабку! К делу! К делу!

– Отчего же наплевать? Во-первых, она была достойной женщиной, во-вторых, ее давно нет в живых, а плевать на могилы в наших краях не принято, а в-третьих, если рассказывать с самого начала и поподробнее…

– Издеваемся? Тянем время?

– Разве Господь создал его в недостаточном количестве? К чему эта экономия?

– Я желал тебе добра, – с отвращением сказал следователь, – да, видать, не в коня корм. Ну что ж, не говори потом, что ты не сам выбрал свою участь… Или, может, передумаешь? Даю тебе еще один шанс.

– Так как мне рассказывать: с самого начала и поподробнее – или покороче?

– Попробуй покороче.

– Хорошо. Я родился. Учился. Не женился. Воевал. Еще не умер…

– И не надейся умереть быстро, – подхватил следователь. – Ладно, я понял. Ты выбрал.

С отвращением собрав бумаги, он вышел, а его место занял мордоворот, скучавший до сей минуты в углу. Первый же удар сломал мне нос и не сбил на пол только потому, что деревянный стул был сработан на совесть и накрепко привинчен к полу, а мои скованные руки находились позади его спинки. Но мотнуло меня крепко, даже странно, что не сломало шейные позвонки, а боль была такая, что в глазах вспыхнуло и разом потемнело. Второй удар разбил мне губы.

– Это только для разминки, – сообщил мне из темноты Юхан. Я не видел его, но узнал голос. – Ну что, Ларс Шмидт? Ты по-прежнему намерен вести себя глупо?

– Непременно, – прошепелявил я разбитыми губами, плюнув кровью на звук.

Еще два удара обрушились на мое лицо, а затем мордоворот деловито спросил, обращаясь к Юхану:

– Волчьи жуки или бурые черви?

Секунду-другую Юхан решал, с чего начать. Затем определился:

– Черви.